Петр Голубовский - История Смоленской земли до начала XV столетия

В 1840 году Московское общество истории и древностей Российских решило издать рукопись, относящуюся к концу XIV столетия. Эта рукопись заключает в себе: 1) суд Ярослава князя и оустав w всяцих пошлинах и w оуроцех, 2) оустава Володимера князя, 3) закон судный людем, 4) выписки из книга Моисеевых, 5) «А что ся в кое вое начне деьяти …», то есть один из списков «Смоленской торговой правды», и 6) оустав Ярослава о мостех. Таким образом, мы видим перед собою сборник юридических памятников. Едва ли можно считать случайным их соединение в одном месте. Тотчас после обычного вступления «Смоленской торговой правды» находится здесь приписка, которой нет ни в одном из дошедших до нас списков этого трактата: «Тако же и по бессудной гра точное серебро без I золотник, а взяти с веса; а трата судная и бесудная по томо же серебру по точному без I золотник» 310. Для кого сделана эта вставка о пробе и оценке серебра? Для договаривавшихся сторон, то есть смольнян и немцев – может быть, но, к несчастью, этого правила нет ни в одном из списков договора. Следовательно, вытекает само собою естественное предположение, что это правило внесено в сборник для руководства тем весцам — княжеским чиновникам, которые должны были производить взвешивание серебра при его продаже или покупке. Тем не менее признанию этой рукописи официальным сборником, который мог бы быть написан или для какого-нибудь официального лица, или для княжеской канцелярии, этому препятствует вошедший в нее список «Смоленской торговой Правды». Это экземпляр F, отличающийся большими искажениями и дефектами. Так, в нем совершенно пропущены статьи: о штрафе за насилие над рабой, за связывание без вины, о приставлении детского; Гренинген исковеркан в Глоугли, Бремен в Дрямь и т. д. Остается предположить, что такой несовершенный список был сделан кем-нибудь из купцов, торговавших в Смоленске, или смоленских для личного руководства и соображения. Для нас важно, что в конце XIV столетия снимались отдельными лицами такие копии не для официальных целей. К числу таких же списков, явившихся по тем же причинам, приходится, по нашему мнению, отнести и экземпляр G. Он отличается сокращениями, слиянием статей в одну; тут встречаются те же искажения текста, что и в экземпляре F.

Совершенно особняком стоит экземпляр, который мы обозначили буквой К. Начинается он совершенно не так, как все остальные рассмотренные нами списки. «А ряд мой с немьцы таков: аже боудоуть мои смолняне в Ризе, вольное тргование им в Ризе… Аже боудоуть немьци в моем Смольньске, вольное им търгование в моемь Смольньске…» 311Тут говорит от своего имени одно лицо, говорит твердо, категорически. Оно выставляет условия, на которых согласно поддерживать старые отношения и, как мы сейчас увидим, вносит новые требования, которых исстари не было. Личность, писавшая этот замечательный документ, выступает немного из текста этого памятника. В одном месте неизвестный князь говорит: «…то како то было при моем оци, при Мстиславе при Романовице и при моем брате при Мстиславе …» 312. Таким образом, оказывается, что это был какой-то из сыновей Мстислава Романовича и брат какого-то Мстислава. У Мстислава Романовича были три сына: Святослав, Всеволод и Ростислав 313, но Мстислава у него не было. Прежде всего: кто из трех братьев мог быть на великом княжении в Смоленске? Следя за сменой великих князей смоленских, мы замечаем, что приблизительно до второй половины XIII столетия соблюдается строгое старшинство. Когда умер в 1230 году Мстислав Давидович, то старейшим в семье смоленских князей был Владимир Рюрикович, но он в 1230 году был великим князем киевским; на юге он оставался до возвращения своего из половецкого плена в 1235 году, после чего возвратился в Смоленск, где вскоре и умер 314. Кто сидел в Смоленске в этот промежуток времени? Надо предполагать, что после 1230 года Владимир Рюрикович, оставаясь в Киеве, думал удержать за собой и смоленский великокняжеский стол, но его отсутствие повлекло за собою большие неурядицы. Как кажется, смоленское вече не было недовольно пребыванием князя в Киеве, потому что на предложение Святослава Мстиславича принять его князем в Смоленск оно отвечало отказом. Тогда в 1232 году, 24 июля, на Борисов день, Святослав с помощью полочан взял город силой, перебил многих смольнян и сел на великокняжеском столе 315. Но вече не успокоилось, и в Смоленске происходила борьба до 1239 года, когда Ярослав Всеволодович, нанесши поражение литве, сделавшей сильный набег на Смоленскую землю, явился в Смоленске, примирил боровшиеся тут партии и посадил на великокняжеском столе Всеволода Мстиславича 316. Вот это-то брожение в Смоленской земле, наезды князей – сначала Святослава Мстиславича для захвата волости, потом Ярослава Всеволодовича для умиротворения смольнян – отразились и в самых условиях, которые были поставлены князем немцам: «Аже ведешь брат мои который в Смолнъск, а оучинится свада с их моужьми, вам ся ведати с ними самем…» 317Именно так мог говорить Всеволод Мстиславич, видевший эти наезды и возникающие благодаря им недоразумения. Что Всеволод называет себя братом Мстислава, то это не противоречит нисколько нашему мнению: так он мог считать Мстислава Давидовича сравнительно со своим отцом Мстиславом Романовичем. Таким образом, экземпляр К относится ко времени княжения в Смоленске Всеволода Мстиславича, который занял великокняжеский стол в 1239 году. Как долго продолжалось его правление, сказать нет возможности. Мы знаем, что в 1270 году в Смоленске был уже Глеб Ростиславич, который в то время оказывается старшим в семье князей смоленских. Когда княжил в Смоленской земле отец его, Ростислав Мстиславич, внук Давида, мы не знаем: об этом нет ни слова ни в одной из летописей. Следя за событиями в период времени между 1239 и 1270 годами, мы должны предположить, что княжение и Всеволода Мстиславича, и Ростислава Мстиславича прошло мирно и переход великокняжеской власти из рук Всеволода в руки Ростислава совершился спокойно.

Между тем, мы замечаем, что договор Мстислава Давидовича заключается после «розлюбья», беспокойства, что Феодор Ростиславич в 1284 году восстанавливает дружественные отношения с немцами после неурядиц в Смоленске, происходивших от столкновения между Глебом, Михаилом и им, Феодором, что Александр Глебович спешит подтвердить старый договор, после того как в Смоленской земле опять были смуты, окончившиеся насильственным захватом со стороны Александра великокняжеского стола. Следовательно, не Ростиславу Мстиславичу (внуку Давида) надо было думать о поддержании мира, а Всеволоду Мстиславичу, занявшему смоленский стол после значительных потрясений 318.