Николай Мальцев - Зарубки памяти на скрижалях истории. Алгоритмы и ребусы русофобии Запада

Стараться не плодить и не разжигать их ненависть шумными разоблачениями, а соблюдать нравственность и справедливость и при этом четко знать, и понимать, что отступать нам некуда. Мы не должны допускать ошибки и делать уступки в ущерб собственному суверенитету, ибо всякая ошибка или уступка суверенитета может стать спусковым крючком для нашего экономического и политического порабощения с последующим истреблением русского языка и православной веры. Впрочем, более подробно и обстоятельно причины и корни извечного противоборства и вечного желания уничтожить Гиперборею и её духовных наследников сначала Киборгами-инопланетянами, а затем и генно-модифицированными методом генной инженерии атлантами и их современными духовными наследниками, сосредоточенными в потомстве Каина, а также в орденах и ложах западной цивилизации, мы с вами рассмотрим во второй части этой книги. Скучно не будет. А сейчас я продолжу свои воспоминания о советском прошлом.

Всего я отдал флотской службе практически 31 год своей жизни. Из них 2 года жил во флотских казармах и кубриках надводного корабля, 5 лет в казармах военного училища и 11 лет в каютах атомного подводного крейсера стратегического назначения Северного флота. Другими славами, непрерывно и круглосуточно, с небольшими перерывами на отпуск, 18 лет своей жизни провел в воинском коллективе. Подчеркну, что училище я закончил в 1969 году по специальности инженер «по автоматике, телемеханике и вычислительной технике» с золотой медалью. К моему полному изумлению, специальная комиссия подсчитала, что, начиная от вступительных экзаменов и за последующие пять лет обучения с десятью экзаменационными сессиями, и даже в промежутках между ними я не получил ни одной оценки ниже пятерки. Это был фантастический триумф абсолютного первенства среди всех своих 20 сокурсников по этой специальности, да и вообще по всему третьему факультету специалистов по радиоэлектронике.

Если вы не забыли, то напомню, что из техникума меня отчислили в 1962 году за двойку по физкультуре. Спортом я после этого не занимался, но при поступлении в училище в 1964 году и в первый год обучения мои спортивные результаты были так высоки, что я на порядок превосходил всех своих сокурсников во всех видах физической подготовки, включая и бег на лыжах. Преподаватель физкультуры после занятий в спортзале на первом курсе освободил меня от общих занятий по физкультуре и разрешил заниматься самостоятельно. И был прав, потому что я на одной правой или левой руке мог подтянуться большее количество раз, чем любой мой сокурсник подтягивался на двух руках. Удивительно, что эти физические слабаки, мои однокурсники, среди которых были и два нахимовца, выбрали для себя тяжелую службу морского офицера. Первые два года обучения в училище я не познал ничего нового. Я использовал базу химического техникума и знания, полученные на флотской службе в результате изучения многочисленных учебных пособий по всем дисциплинам, для поступления в высшие учебные заведения. Надо сказать, что в те времена пособия для самоподготовки к поступлению в вузы обладали безупречной логикой и краткостью изложения материала. Я и не запоминал формулы, а понимал их физический смысл. Более прочных знаний, чем те, которые я получил самостоятельно, а затем закрепил за пять лет военного училища, невозможно себе вообразить.

Флотская специальность начальника радиотехнической службы атомного подводного ракетного крейсера стратегического назначения постоянно требовала научного совершенствования и даже развития научного прогноза и интуиции. Об этом я написал в своей книге «Хроника духовного растления». В 1980 году меня перевели на подмосковный объект «Дуброво», который находился на стадии проектирования. Сам этот объект представлял собой часть глобальной опытно-конструкторской работы оборонного значения, и главным конструктором был недавно умерший (в марте 2016 года) академик Анатолий Иванович Савин. Жилья для офицеров там не было, и меня попросили снять жилье в городе Москве и временно прикомандироваться к Радиотехническому управлению ВМФ, где я с головой окунулся в реальную научно-техническую работу, и напрямую на равных взаимодействовал с гражданскими и военными докторами и кандидатами технических наук, и при этом не выглядел белой вороной. Что касается глубинного проникновения в основные фундаментальные законы физики и электротехники, то у меня на это не хватало времени.

Я им бесконечно доверял и в какой-то мере принимал их на веру, как религиозный человек принимает догматы и религиозные заповеди. Можно сказать, что в это время я был, в плане освоения научных знаний, интуитивным попугаем. Вот таким же интуитивным попугаем я был и во время учебы в школе, в техникуме, а затем и в высшем Военно-морском училище. Науки мне давались легко именно потому, что я не вникал в глубины тех знаний, которые получал от своих преподавателей. Я был молод, наполнен жизненной энергией, непрерывно решал текущие проблемы бытия, накапливал знания и жизненный опыт, и мне было некогда остановится и проанализировать, что там хранится в моей копилке научных знаний и житейского опыта? Принцип «попугайства» сработал безупречно. Повторю, что для меня явился полной неожиданностью суммарный результат моего обучения в военном училище. Когда перед выпуском из училища комиссия преподавателей проанализировала мои оценки за пять лет обучения, то оказалось, что я с первого раза сдавал все зачеты и ни на одном экзамене не получил ни одной оценки ниже пятерки. В красном дипломе я был уверен, но мне ещё и вручили по результатам учебы «Золотую медаль», что явилось для меня приятной неожиданностью.

Чтобы собственным разумом прийти к критике истинности, например, механических законов Ньютона, его же закона всемирного тяготения, к критике основ теории относительности Эйнштейна, а тем более к критике и даже полному отрицанию истинности основополагающего закона современной науки о сохранности количества энергии при любых материальных взаимодействиях, мое сознание и мой разум прошли длительный путь внутреннего самосовершенствования. Мой разум шел от полной и безусловной, в какой-то мере даже неколебимо-религиозной, веры в законы науки и полного доверия к научным авторитетам прошлого и настоящего, сравнимого с их обожествлением, сначала до частичного разочарования, а потом и до полного понимания фактической ложности практически всех фундаментальных законов, которыми манипулирует современная наука. Как происходило изменение внутреннего самосознания от обожествления законов науки до их критического осмысления, а затем и до полного отрицания, даже мне самому понять невозможно.