Вероника Гиндер - Подвижники земли русской. Приенисейская Сибирь

Были среди пашковцев и крупные российские чиновники, чья карьера достигла зенита в пореформенный период:

– Модест Модестович Корф (1843—1936), церемониймейстер царского двора. Еще до встречи с Г. У. Редстоком он распространял Библии, бесплатно присланные ему Британским и иностранным библейским обществом, испросив на это благословение у Священного Синода. О своем обращении, произошедшем в 1874 году, он вспоминал так:

«Для моего возрождения Бог употребил простое слово, но слово это, как молот, разбило скалу; «слово мое не подобно ли огню», говорит Господь, «и не подобно ли молоту, разбивающему скалу?» Иер. 23:20. Будучи вполне удовлетворенным этим миром, мне казалось невозможным посвятить все свое сердце Господу Иисусу. Этот вопрос поднимался передо мною, как скала, через которую было немыслимо перешагнуть человеческими силами. Слово, разбившее мою скалу, было в Послании к Римлянам в 10 гл., в 9-м стихе: «Если устами своими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем своим веровать, что Бог воскресил его из мертвых; то спасешься».

Это слово было для меня молотом. До моей отдачи Господу я никогда свободно не молился; я имел обыкновение читать молитвы по молитвенникам. Я не знал лично моего Искупителя; я не мог свободно, от сердца, беседовать с Ним. Слова 9-го ст. из 10-й гл. Послания к Римлянам преследовали меня. Не мог я остановиться перед Богом двуличным, подобно тому, как принято изображать древнеримское божество, Януса, с двумя лицами. Моя двуличность, напоминавшая языческого Януса, состояла в том, что людям я казался набожным молодым человеком, ревностно посещающим церковь и высшее духовенство. Бог же видел меня иным. Он видел, что мое сердце было еще вполне в мире сем. В то время я думал, что все требования Божия сводились только к тому, чтобы мы веровали в учение церкви и старались исполнять свои обязанности честно и добросовестно. Из Св. Писания мне были известны четыре Евангелия. Теперь я пришел к заключению, что только одно нужно. Только возрожденный человек может жить для Христа; лишь этим путем он получит божественную силу на служение Богу» [Граф М. М. Корф…, с. 16—17].

– Василий Николаевич Чичерин (1829—1882), русский дипломат во Франции. Его жена была немкой: она происходила из рода остзейских (прибалтийских) дворян. Под влиянием усвоенных им евангельских идей он отказался драться на дуэли со своим обидчиком, душевнобольным родственником жены. За отказ от дуэли вынужден был оставить свет и бросить карьеру. Проживая в тамбовском имении, в удалении от высшего общества, В. Н. Чичерин страдал оттого, что его считают трусом. Он записался в Красный Крест во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг., вытаскивал раненных с поля боя. На фронте он заразился туберкулезом и через несколько лет умер, находясь уже на родине. Официально с православием он так и не порвал. Его сын Г. В. Чичерин (1872—1936) стал советским дипломатом [Млечин].

О причинах увлечения Евангелием столичной знати писала сестра В. Н. Чичерина, А. Н. Нарышкина, тамбовскому епископу (последний был прославлен РПЦ МП в 1988 году как святой Феофан Затворник):

Из первого письма.

«Хорошо ли это огромное влияние протестантское на наше общество? Вы скажете – нет. Но дело в том, что у людей пустых образовался сильный христианский дух. Это влияние Редстока переменило весь строй их жизни. Если бы его не было, то и они спали бы до сей поры, погруженные в пустоту мирскую. Духовенство, как влияние, не существует здесь. На днях граф Бобринский сказал: «я был до 48 лет неверующим; только теперь уверовал, благодаря этому Редстоку».

Но как вы смотрите на эти импровизированные молитвы, читаемые светскими в собраниях? Допускает ли это наша церковь? Хорошо ли петь протестантские кантики и молиться по-ихнему, уткнувши нос в стул. Эти кантики начинают переводить и для народа. Даже на днях один извозчик импровизировал. Вы вот что подумайте, что, если б не Редсток, то весь этот кружок, очень же увеличивающийся, погрязал бы до сего дня в пустоте. Лучшие и высшие семьи к нему примкнули. Движение религиозное большое. Хотя они открыто этого не говорят; но общество это является в виде секты и вне православной церкви. Многие желают к ним примкнуть, но боятся все еще, не осуждено ли это нашей церковью. Противодействовать этому некому. Говорящие духом у нас скрыты. Книг никто не читает. Да и книга кого обратит? Живого слова духовного нет у нас; а потребность есть – около кого-либо сильного группироваться, позаимствовать силы.

Бедная Россия! У пришельца Редстока должна искать пищи духовной. Рядом большой поток полнейшего неверия. Неужели не подымется чей-либо голос в православной церкви?! Формы без духа, так уже давно нашими духовными выставляемые, никакого более не имеют действия, и сами духовные – никакого авторитета. И новомодные священники и те уже – ни во что. Обо всем этом стоит подумать. Не книг ученых нужно, а живого слова человека, который бы остановил этот поток, поднял бы голос, чтоб удержать в православии лучшие силы нашего общества» [Феофан (Говоров), с. 120—121].

Из второго письма.

«Догматические изречения, что вера православная настоящая и что у англичан нет духа, никого не остановят. Живое слово надо, а где его дождешься от нашего духовенства. Владыку здешнего все уважают, а к нему никто не хочет. А этих барынь, – которые уже уклонились, хотя и не сознают этого, – да их к владыке разве связанными, да с жандармами туда тащить?! Вот что нужно бы! Приехал бы кто-нибудь в эти собрания и там жгучим словом отрезвил бы всех. А нашему духовенству, поверьте, все равно. Не умею объяснить, но у меня все время там щемило сердце.

Но не могу не сознаться, что у этого кружка более христианского чувства, чем у наших постных богомольных барынь. И сама бы к ним примкнула, но формы протестантские и моления без креста, мне казалось, что я точно своей церкви изменяю. И разговоры духовные, и чтения вместе с толкованиями – все это имеет большую прелесть; а потому многие примкнули к ним. Такого центра православного у нас нигде нет. Их учение ничего нового не говорит. Читают Евангелие и толкуют его; также и Апостол. О святых, конечно, и помина нет, также и о Богородице умалчивают. Псалмы переведены с английского и поются. Все вместе что-то очень хорошее христианское, но не в нашем православном духе. А, может быть, это и все равно, лишь бы знали Христа, и Ему работали. Один бы умный священник или архиерей, если б загорелось у него сердце, начал бы ездить в эти собрания, – где и народ начал уже являться, и тихонько, никого не осуждая, всю эту толпу направил бы на правый путь.

Пущины – которые стоят во главе, Пашков и Корф весьма даже не умные; но женщины там все тузы. Мой Василий Чичерин, хотя в некоторых отношениях к лучшему изменился, но всей душой туда примкнул. Я с ним часто спорю. Уверяет, что формы ничто, и что все равно, какой принадлежать церкви, лишь бы была живая вера. Не знаю, говеют ли, и как это совершают наши дамы-редстокистки. Меня очень не возлюбили, потому что я им говорила, что они секту образовали и что не хорошо уклоняться от обычаев церкви. Сознают ли они свое уклонение, не знаю, – может быть и не сознают, совершается сие бессознательно.