Вероника Гиндер - Подвижники земли русской. Приенисейская Сибирь

Самого Редстока нет в С.-Петербурге, а его миссионеры увлекают весь beau monde» [Феофан (Говоров), с. 122—123].

Упомянутый выше святитель Феофан Затворник был сторонником запретительных, репрессивных мер по отношению к евангельским христианам. Он критиковал и самого лорда Редстока и его представление в области пневматологии (учении о Св. Духе):

«Спрашиваете, как думать об английском апостоле каком-то? (Редстоке). Но в ваших же словах есть и решение, как о нем думать. Он говорит, что Господь ему является и приказывает ему, что сделать и что говорить. Неужто не видите или у вас там не видят, что он обманщик? Если бы Господь ему являлся, то не послал бы его к нам, а к туркам, например, или другим каким неверам. Нашу веру Сам Господь многократно подтверждал и подтверждает чудесами, святыми мощами и явлениями Своими и святых Своих. Нас нечего учить. Напротив, ему самому надо у нас поучиться. Апостол этот не общеанглийской веры, а особой некоей, недавно появившейся. Недавно появилась там секта духоносцев. Кому-то пришло в голову, что в Церкви Христовой должно повторяться то же, что было на апостолах, т. е. чтобы Дух Святой видимо сходил и видимо действовал в верующих…

Из их-то среды и ваш апостол. Он все толкует о Святом Духе, что всякому непременно надобно быть исполнену благодати Его, чтобы спастись. Эта мысль совершенно верная. Я раскрывал ее вам в первых письмах. Но только и есть правды в его словах. Далее все ложь! Он кричит: веруй-веруй – и Дух Святой придет! Это главная его ложь! Вера, точно, есть неотложное условие к получению дара Духа Святого, но самое получение дара бывает не по одной вере, а по вере чрез Богоучрежденные Таинства. Так было и во времена апостолов. Вот случай! Св. Павел пришел в Ефес и, встретив там некоторых верующих, спросил их: приняли ли они Духа Святого? Те отвечали, что они не слышали даже, есть ли Дух Святой. Оказалось, что они были крещены лишь крещением Иоанновым. Тогда святой Павел окрестил их Христовым Крещением; после же Крещения возложил на них руки, и они исполнились Духа Святого. Крещением они были обновлены, но не получили дара Святого Духа. Он сообщился им чрез апостольское возложение рук, а Крещение сделало их только способными к принятию дара и достойными того. Как с этими верующими было, так бывало и со всеми: и при апостолах, и после них. Так это и доселе бывает в Церкви Божией – именно через святое Миропомазание, которое апостолами же введено вместо возложения рук.

Мы все – крещеные и миропомазанные – имеем дар Святого Духа. Он у всех есть, но не у всех действен. Как достигнуть того, чтобы он стал действенным, изображено в моих первых письмах… Обратитесь теперь к английскому апостолу и спросите, имеет ли он сам дар Святого Духа. Не имеет. Ибо у англичан нет Таинства Миропомазания, без которого, как без возложения рук апостольских, Дух Святой никогда не сходил и не сходит. У англичан только два Таинства: Крещение и Причащение, а Таинства Миропомазания нет. Нет, следовательно, в них и дара Святого Духа. Нет его и у сего апостола. Стало быть, он толкует о том, чего не знает, и проповедует о получении того, чего сам не имеет. В речах его вы не заметите и помина о том, как приемлется Дух Святой. Он толкует только о необходимости иметь Его и потом взывает: веруй!..» [Архимандрит Георгий (Тертышников), с. 278—279].

Резкость критики евангельского движения со стороны православного подвижника не в последнюю очередь была обусловлена усилением апокалиптических настроений в обществе и противостоянием Западу. В ожидании Страшного Суда для православных христиан главным становилась подготовка к нему: покаяние и благотворительность, исполнение церковных обрядов, превознесение пути восточного христианства.

Святитель Феофан Затворник не учитывал того, что многие пашковцы, во-первых, не жаждали поскорее оборвать все связи с Русской православной церковью, в которой таинство миропомазания было, а во-вторых, перед евангельскими христианами открывались и другие духовные перспективы: крещение Св. Духом с печатью иных языков (т. е. пятидесятничество). И если Феофан Затворник спокойно принимал тот факт, что многие христиане не проявляют дары Св. Духа, то евангельское движение эволюционировало в сторону проявления всех даров в своих церквях. В-третьих, развитие евангельского движения в России было вызвано потребностями народа в образовании, сокращении дистанции между сословиями, улучшении уровня жизни, качественных, человечных служителях и т. д. О необходимости активизации деятельности в этом направлении писалось и говорилось тогда много и теми, кто не вошел в евангельское движение – православными славянофилами. Идеи православных славянофилов о необходимости духовного трезвения, жизни духа, развития общественного воспитания, подготовки последующих поколений к подвижничеству и т. п. [Тамаев], были близки аристократам, вошедшим в евангельское движение.

Евангельские христиане на практике пытались помочь людям, опустившимся на социальное дно общества. «Кающиеся дворяне» широко практиковали «тайную милостыню» – распространенную в российском православии форму благотворительности. Баптисты, вышедшие из крестьян, тем более проявляли усердие в делах милосердия. Изучение учения Христа по Библии и пример организации общинной жизни европейских мигрантов, активно переселявшихся в Россию, заметно влияли на них. Поскольку все они желали жить «по Библии», то распространенной практикой среди них стало выполнение «телесных» и «духовных» дел милосердия. В число первых, согласно Мф. 25:34—46, входят обязанности: насыщать голодных, поить жаждущих, принимать странников, одевать нагих, посещать больных, освобождать узников, посещать умерших. В числе вторых: учить незнающих (Кол. 3:16), советовать сомневающимся (Сир. 37:20), утешать печалящихся (Рим. 12:15), исправлять заблуждающихся (Гал. 6:1), переносить несправедливость (1 Пет. 3:9), прощать оскорбления (Еф. 4:32), молиться о живых и усопших (Иак. 5:16) [Что объединяет?.., c. 69].

Об ориентации российского евангельского движения на бедных писали и зарубежные исследователи: «Забота о бедных была частью жизни богатых членов, как и в апостольские времена. Равенство и братство – это постоянные их слова, и это не просто слова, но живые идеи» [Каретникова]. Это признавали даже православные сектоведы начала XX века: «Вообще, нужно сознаться, что дело благотворительности, как способ пропаганды, у сектантов организовано прекрасно. Нам пока об этом можно только воздыхать, ибо почти все средства церковные поглощаются не на местные приходские нужды, а на общеепархиальные и внеепархиальные, так как помощь правительства ведомству нашему скудна… Сами рабочие теперь часто говорят: „ваша Церковь за панов, а их (сектантов) за нас“. И по городам, действительно, общины сектантские увеличиваются преимущественно рабочими и беднотою» [Русские сектанты…, с. 317, 319].