Зинур Зинатуллин - Избранные труды. Том I

В силу специфики нашего исследования мы не можем подвергнуть глубокому анализу концепцию уголовно-процессуальной ответственности, требующую фундаментальной теоретической разработки. Отметим лишь, что в своем ретроспективном аспекте она предполагает такой способ воздействия на правонарушителя, благодаря которому на него возлагаются юридические обязанности претерпеть лишения штрафного, карательного характера (возложение дополнительных обязанностей, лишение соответствующих процессуальных прав и т. д.) [78] Подробнее см.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. С. 92–105; Алексеева Л.Б. Принуждение и ответственность в механизме уголовно-процессуального регулирования… С. 83–89. .

Прослеживая же соотношение принуждения и ответственности в области уголовного судопроизводства, нетрудно заметить наличие элементов взаимопроникновения между ними.

В широком плане ответственность есть в то же время и принуждение. Объем выраженности (удельного веса) ответственности (речь идет не о перспективной, а о ретроспективной ответственности) в отдельных видах и мерах уголовно-процессуального принуждения, безусловно, различен. Если к примеру осуществления принудительного привода не являющегося по вызовам следственно-судебных органов при отсутствии для этого уважительных причин лица принуждение и ответственность по существу органически сливаются, то, видимо, этого нельзя усмотреть, например, в освидетельствовании лица с целью возможного обнаружения на его теле следов преступления, при производстве обыска и т. д., в том числе и при избрании мер пресечения. В последних случаях элемент процессуального принуждения с целью предупреждения нежелательных последствий все же довлеет над ответственностью. В то же время, к примеру, при удалении нарушителя из зала судебного заседания (ст. 263 УПК РСФСР) или наложении денежного взыскания на переводчика, личного поручителя, специалиста или иное лицо (ст. 57, 94, 133 1, 263 УПК РСФСР) процессуальная ответственность носит преобладающий характер. Анализируя сущностные свойства уголовно-процессуального принуждения, важно, наконец, подчеркнуть, что законность и обоснованность его применения обеспечиваются системой экономических, политических и правовых, в том числе уголовно-процессуальных, гарантий. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что уголовно-процессуальное принуждение есть метод государственного воздействия, проявляющийся в правовых ограничениях личностного, имущественного или организационного характера участников уголовно-процессуальной деятельности вследствие применения к ним при наличии определенных законом оснований следственно-прокурорскими и судебными органами процессуально-правовых средств (мер) пресечения, представляющих угрозу интересам правосудия деяний, а также в целях обеспечения условий успешного разрешения задач уголовного судопроизводства.

В реальной жизни этот метод проявляется в применении предусмотренных уголовно-процессуальным законом конкретных мер принуждения. Образуя в целом единый институт мер уголовно-процессуального принуждения, вместе с тем сами такие меры не теряют своего качественного своеобразия и различаются по: характеру принуждения; степени наличия в них элементов уголовно-процессуальной ответственности; своей целенаправленности; субъектам, к которым возможно их применение; органам и должностным лицам, наделенным правом их применения и т. д. В зависимости от этого в процессуально-правовой литературе даются различные классификации мер уголовно-процессуального принуждения.

Понимая, что любая классификация носит оттенок условности, в плане поставленной нами проблемы все меры уголовно-процессуального принуждения необходимо классифицировать по характеру их назначения: а) на направленные главным образом на предотвращение ненадлежащего поведения участников уголовно-процессуальной деятельности и б) на связанные преимущественно с собиранием и исследованием средств уголовно-процессуального доказывания. При этом ненадлежащим считается такое поведение, которое выражается в нарушении участником уголовно-процессуальной деятельности возложенных на него законом обязанностей, имеющих целью противодействие достижению задач советского уголовного судопроизводства.

При такой классификации первую группу составляют все меры пресечения: подписка о невыезде (ст. 93 УПК РСФСР); личное поручительство и поручительство общественной организации (ст. 94 и 95 УПК РСФСР); заключение под стражу (ст. 96 УПК РСФСР); залог (ст. 99 УПК РСФСР); наблюдение командования воинской части (ст. 100 УПК РСФСР); отдача несовершеннолетних под присмотр родителей, опекунов, попечителей или администрации закрытых детских учреждений (ст. 394 УПК РСФСР); задержание лица, подозреваемого в совершении преступления (ст. 122 УПК РСФСР); отстранение обвиняемого от должности (ст. 153 УПК РСФСР) [79] «Хотя отстранение от должности, – отмечал М.А. Чельцов, – не включается в перечень мер пресечения, но по существу оно решает такую же задачу – препятствует обвиняемому продолжать преступную деятельность» ( Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М., 1962. С. 228). ; наложение ареста на имущество (ст. 175 УПК РСФСР). К этой группе примыкают и случаи изменения избранной меры пресечения на другую (ст. 101 УПК РСФСР).

Во вторую группу входят такие меры процессуального принуждения, как обыск и выемка (ст. 167, 168, 174 УПК РСФСР); освидетельствование (ст. 181 УПК РСФСР); получение образцов для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР); помещение обвиняемого в медицинское учреждение для производства стационарного наблюдения (ст. 188 УПК РСФСР); привод в следственные «судебные органы свидетеля, потерпевшего, эксперта, подозреваемого, обвиняемого для допроса или выполнения иных процессуальных обязанностей (ст. 73, 75, 82, 123, 147 УПК РСФСР).

Особую группу составляют, как нам представляется, удаление нарушителей из зала судебного заседания и наложение на него, переводчика, личного поручителя или специалиста денежного взыскания. В них, как мы отмечали, уголовно-процессуальное принуждение органически сочетается с уголовно-процессуальной ответственностью; по своему же назначению они призваны как обеспечить надлежащее поведение соответствующих лиц, так и способствовать собиранию и исследованию средств уголовно-процессуального доказывания [80] В силу отсутствия элемента процессуального принуждения к числу мер уголовно-процессуального принуждения, на наш взгляд, не может быть отнесено обязательство обвиняемого о явке по вызовам и сообщении о перемене места своего жительства (ч. 4 ст. 89 УПК РСФСР). .