Владимир Дорохин - Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии

Во-вторых, требование, заключающееся в природе права, он рассматривает с двух точек зрения: анатомического и физиологического исследования правового организма. При этом он исходит из господствующего в середине XIX в. понимания права как объективного организма человеческой свободы.

Главной целью анатомического исследования, на его взгляд, является точное установление предмета права: «Чтобы верно изобразить предмет, потребна двойная способность – верно воспринимать его и верно воспроизводить его – т. е. дар наблюдательности и талант воспроизведения » [там же, c. 24]. Если последнее не всегда удается даже у высокоразвитого народа, как же велико может быть различие между фактическим и формулированным правом у народа, не достигшего своей духовной зрелости?

Анатомическое исследование, полагает Иеринг, позволяет сделать вывод о том, что правовые положения суть только самые внешние верхушки права, не исчерпывающие ни количественно, ни качественно его действительное содержание: «Эта основная мысль, с одной стороны, предостережение, с другой – выставляет требование. Предостережение – не отождествлять право какого-либо времени с его правовыми положениями…» [там же, с. 29]. «Требование» – исследовать право систематической деятельностью, сущность которой заключается в том, что «она не только, как во всякой другой науке, размещает отдельные части по их местам, но что этот формальный процесс оказывает вещественное воздействие на самый материал и что этой процедурой производится внутреннее преобразование правовых положений» [там же, с. 31].

Физиологическое рассмотрение правового организма Иеринг начинает с выражения, которое вместе с физиологическим смыслом определяет одновременно и сущность метода: «Цель органов лежит в их функциях…» [там же, с. 41]. Истинное достоинство права лежит в его функциях, т. е. в его практической годности. Функция права, полагает он, состоит в его осуществлении; что не реализуется, не есть право, и, наоборот, то, что отправляет функции, есть право, хотя бы оно и не было признано таким (обычаи, прецеденты). В связи с этим Иеринг различает материальную и формальную осуществимость права. Под первой он понимает относительность и обусловленность требований конкретным историческим и экономическим условиям. Под второй – легкость и надежность применения абстрактного права к частным случаям.

Именно второй, т. е. логический, путь составляет основу метода, которым до сих пор руководствуются юристы при разработке многих норм права: «Каждое правовое положение, – развивает он свою мысль, – присоединяет к определенному предположению (“если кто-либо сделает то-то и то-то”) определенное следствие (“то должно совершиться то-то и то-то”)» [там же, с. 44].

Во второй части своей методологии Иеринг рассматривает требования, лежащие в основе истории, и соотносит их применимость к изучению права. Исследуя различные ступени историографии, он делает вывод о том, что « внутреннее родство и соотношение фактов есть более существенный момент, чем их внешняя связь во времени » [там же, с. 51–52].

Если руководствоваться этим методологическим приемом, то можно дать следующую оценку римскому праву, которая представляет резкий контраст с большинством его изложений: «…в моих глазах история этого права представляет бесподобное художественное произведение, в котором величайшая простота и единство сочетались с богатейшей полнотой развития» [там же, с. 53]. Именно внутреннее единство, полагает Иеринг, определяет идею «индивидуализирующей тенденции» позднейшего римского права.

Вторым методологическим приемом, сформулированным немецким юристом на основе анализа историографии, стало положение об одновременности исторического движения . Значение момента времени для истории права состоит в том, что «история работает в этой области чрезвычайно медленно, при малой производительности употребляет необыкновенно много времени» [там же, с. 58].

Таким образом, считает автор, момент времени признается в истории права несущественным, а момент связи (хронологическое и систематическое единство) – определяющим.

Б. А. Кистяковский (1868–1920) разделяет концепцию некоторых своих современников (Шершеневича и др.), для которых «теоретические подходы» и есть метод познания права. Такая методологическая концепция позволяет ему в своей работе «Право и метод» одним мазком дать полную картину современных ему правовых теорий: «Само собой понятно, что как только меняется научная дисциплина, которая служит для ориентировки науки о праве, тотчас же изменяется и взгляд на то, к какой области явлений надо причислять право. Таким образом, в зависимости от признания той или иной области научного знания исходной для построения науки о праве, одни ученые причисляют право к государственно-повелительным явлениям, другие – к социальным, а третьи – к явлениям психическим» [53, c. 342].

Известный русский правовед Л. И. Петражицкий в своей статье «Введение в изучение права и нравственности» рассматривает миссию будущей науки политики права как сознательное ведение человечества в том же направлении, в каком оно двигалось пока путем бессознательно-эмпирического приспособления. Отсюда он делает вывод, что политика права есть психологическая наука. То есть, по существу, под политикой права он понимает методологию права и дает свое четкое представление о требованиях к ней: «Теоретическим базисом ее должно быть общее психологическое знание факторов и процессов мотивации человеческого поведения и развития человеческого характера и специальное учение о природе и причинных свойствах права, в частности, учение о правовой мотивации и учение о правовой педагогике» [77, с. 498].

Основным методом право-политического мышления Петражицкий считает психологическую дедукцию, умозаключения на основании надлежащих психологических посылок относительно тех мотивационных последствий, которые должны получаться в результате действия известных начал и институтов права. Поскольку в известных областях возможно применение и индуктивного метода, политика права должна пользоваться и этим методом для проверки правильности дедуктивных выводов.

Следует отметить, что Л. И. Петражицкий внес заметный вклад в усиление позиций теории и философии права как базисной науки для реальной юриспруденции.

Е. Н. Трубецкой практически во всех работах, посвященных теории права, пользуется логическим приемом, который можно определить как «метод отсечения». Суть его состоит в том, что для установления принадлежности рассматриваемого признака или понятия к существенным признакам или категориям права необходимо мысленно отсечь его от понятия самого права. Если понятие права допускает свое существование без этого признака, тогда его нельзя отнести к существенным понятиям (признакам) права. Такой методологический подход позволил ему эффективно выявлять заблуждения и ошибки в правовых воззрениях даже таких выдающихся юристов, как Савиньи, Гуго, Иеринг и др.