Юрий Пуздрач - История российского конституционализма IX–XX веков

Однако прогрессивные тенденции в развитии общественной мысли не были окончательно ликвидированы, и прежде всего потому, что движение это не носило закрытого характера сект, а было открытым. Поэтому не удивительно, что идеи духовной свободы человека, равенства народов [376] Думаю, и здесь первенство необходимо отдать первому русскому киевскому митрополиту Илариону (1051–1054), который в «Слове о Законе и Благодати» утверждает идею равноправия всех народов, живущих на Земле, особо подчеркивая тот факт, что ни один из народов не имеет права считать себя избранным, так как Бог не делает различий между людьми. Говоря о Византии, Иларион осуждает ее право на гегемонию во всем православном мире (впрочем, это необходимо было только для того, чтобы получить от нее автономию), критикует «ересь триязычия», в соответствии с которой утверждалось, что с Богом можно разговаривать только на трех языках: еврейском, греческом и латыни (см.: Иларион. Слово о Законе и Благодати. М., 1994). и вероисповеданий не могли не проникнуть, пусть неглубоко, в различные слои общества. Во всяком случае, идея «самовластия», осознаваемая как воля к свободе, уже в начале XIV в. стала предметом гласности и идейной борьбы как в религиозной среде среди демократически настроенных элементов городского и сельского духовенства, так и в городской (речь идет о торговцах, ремесленниках и дьячестве). Именно развитие идеи «самовластия», правда уже в XVII–XVIII вв., превратило религиозную ересь в ересь светскую.

Так, в начале царствования Михаила Романова дьяк Иван Тимофеев далеко не в соответствии с существовавшими традициями составил свой знаменитый «Временник». [377] В. О. Ключевский называет «Временник» И. Тимофеева историко-политическим трактатом, в котором автор не столько рассказывает о случившемся, сколько рассуждает об исторических идеях и политических принципах эпохи (см.: Ключевский В. О. Соч. Т. 7. С. 126). В нем автор рассматривает проблемы происхождения, сущности, особенности организации и реализации различных форм власти. При этом одно из центральных мест в работе занимает описание облика монарха, методов его правления.

Цель этого сочинения – извлечь уроки из событий Смутного времени. Тимофеев пишет о политических правах подданных, в том числе о праве на сопротивление неправедно установившейся власти. По его мнению, законным происхождением верховной власти может быть волеизъявление всего народа. Правители, получившие власть не по наследству или помимо соизволения людей, должны считаться захватчиками и не могут называться царями. К захватчикам он относит всех русских царей, начиная с Бориса Годунова и до Михаила Романова. Характерно для его рассуждений, что все цари совершенно не годились для отведенной им роли. Годунова, например, он называет «рабоцарем». Тимофеев перечисляет требования, которым, как он считает, должны отвечать русские государи:

– править необходимо справедливо, ибо самовластие царей рождает самовластие подданных;

– власть всенародно избранного царя нужно ограничить более или менее постоянно действующим органом (при этом термины, которые использует автор – народ, народное голосование, всенародное множество, вселюдный собор, – свидетельствуют о том, что он мыслит категориями сословного представительства и парламентаризма);

– ближнее окружение царя должно иметь специальную подготовку в делах политики и управления;

– в смуте, помимо всех прочих, повинен народ, который молчал и, не находя мужества прекратить злодейство, не выполнял свой гражданский долг;

– царь только по своему достоинству близок к Богу, по природе же и делам своим остается человеком, следовательно, царский сан не пострадает, если порочный царь будет не только ограничен в своей власти, но и убит; [378] И. Тимофеев, видимо, следует еврейскому философу и историку Иосифу Флавию, который не считает тождественными понятия царского сана и царской персоны.

– правильно установленная власть не может во внесудебном порядке покушаться на личность человека, его, в том числе имущественную безопасность (часто упоминаемая формула о «естественных законах», по-видимому, говорит о незыблемости и первичности законов, естественных по отношению к законам положительным, к которым он относит все действующее законодательство);

– нарушение закона не безопасно для государства, так как приводит к катастрофическим последствиям, поэтому царь в своих действиях должен быть ограничен божескими, естественными и положительными законами.

По существу, труд И. Тимофеева является вершиной теории сословной монархии, ограниченной правом и представительным учреждением. Тот факт, что Тимофеев занимал достаточно высокий пост, говорит о том, что поднятые им проблемы, по всей вероятности, широко обсуждались в высших слоях русского общества.

Налицо общность взглядов русских и западноевропейских реформаторов начала XVII в.; однако нельзя не обратить внимание на самобытность отечественных мыслителей, тесную связь их идей с конкретной исторической и политической ситуацией в России. Дело в том, что носители верховной власти в России не любили спрашивать себя, на что они имеют право и на что не имеют. Они считали себя призванными действовать там, где переставали действовать другие, делать то, чего не могли сделать подчиненные им орудия управления. Но эти «орудия» руководствовались в своей деятельности заведенным порядком, должны были делать только то, на что указывали им прямой закон или признанный обычай. Где кончались этот закон и этот обычай, там начиналась деятельность высшего правительства. Этим общим правилом древнерусского управления определялась и сфера деятельности Боярской думы. Она указывала исполнительным органам, как надобно делать то, чего они не могли сделать без указаний сверху, т. е. на что не давали им указаний действующий закон и признанный обычай. [379] См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 453.

Говоря о роли Боярской думы в Российском государстве, следует сказать, что она постепенно стала высшим государственным учреждением России, «маховым колесом, приводившим в движение весь правительственный механизм»: она законодательствовала, [380] См.: Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968. С. 34. регулировала все отношения, давая ответы на вопросы, обращенные к правительству. [381] См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 3. Ей же принадлежала и высшая исполнительная и судебная власть. [382] См.: Флетчер Д. О государстве русском, или Образ правления русского царя, обыкновенно называемого царем московским, с описанием нравов и обычаев жителей этой страны. СПб., 1906. С. 25–26; Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. М., 1994. С. 453. Кроме того, Боярская дума руководила деятельностью областной администрации и контролировала эту деятельность. [383] См.: Шмидт С. О. У истоков российского абсолютизма. С. 416. Таким образом, Боярская дума участвовала в обсуждении и разрешении всех вопросов государственного управления и была высшим законодательным органом. В то же время, как видно из состава думских комиссий и содержания рассматривавшихся дел, даже в XVI в. четкого разделения функций думных людей, даже думных дьяков, в то время не было. [384] См.: Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. С. 400–406.