Нина Гущина - Поощрительные нормы российского права

Исследуя структуру юридической нормы, некоторые авторы высказывают мнение о том, что регулятивные нормы состоят из гипотезы и диспозиции, а правоохранительные – из диспозиции и санкции. [155] См., напр.: Черданцев Л. Ф . Теория государства и права: Курс лекций. Екатеринбург, 1996. С. 83–84; Общая теория права / Под ред. А. С. Пиголкина. М., 1995. С. 157–158. Ю. В. Кудрявцев решительно возражает против разрыва единства гипотезы и диспозиции, которое, по его мнению, составляет одно целое, называемое нормой. [156] Кудрявцев Ю. В . Норма права как социальная информация. М., 1981. С. 56–57. Он аргументирует это положение тем, что сама по себе диспозиция, взятая отдельно, есть лишь высказывание, лишенное смысла. Осмысленность обнаруживается только в диспозиции, которая является логическим следствием гипотезы, неотделимой от диспозиции и только вместе с ней составляющей норму. [157] Там же.

Этому противоречат утверждения некоторых авторов, ссылающихся на то, что правоохранительные нормы не содержат гипотезы, а включают лишь диспозицию и санкцию. «При анализе статей Особенной части Уголовного кодекса, – пишет Б. А. Куринов, – невозможно выделить ту часть нормы, которая содержала бы в себе гипотезу. Роль гипотезы для норм Особенной части выполняют все статьи Общей части Уголовного кодекса». [158] Куринов Б. А . Научные основы квалификации преступлений. М., 1984. С. 45–46. Представляется, что большинством исследователей при подходе к структуре юридической нормы недооценивается системность правовых норм, которые неразрывно связаны между собой и в силу этого одни и те же структурные элементы могут получать различное значение. В определенных коммуникациях одни нормы выступают как диспозиции, имеющие свои гипотезы и санкции, в других – как только гипотезы или санкции иных норм; санкция одной нормы становится диспозицией при нарушении охранительной нормы и применении мер принуждения к правонарушителю; гипотезы также в определенном аспекте становятся диспозициями, указывающими, каким именно обстоятельствам следует придавать юридическое значение. Системность является существенным качеством не только норм права, но и качеством, определяющим интерпретацию структуры юридической нормы.

Особую позицию занимают авторы, полагающие, что не всякая норма-предписание должна иметь юридическую санкцию. В общеупотребительном значении санкция представляется как «часть юридической нормы, указывающей на неблагоприятные последствия, возникающие в результате нарушения диспозиции правовой нормы». [159] Теория государства и права / Под ред. В. К. Бабаева. М., 1999. С. 384. В. В. Шейндлин отмечает, что санкция в узком смысле отнюдь не является необходимым элементом структуры каждой юридической нормы. По его словам, принудительная санкция – необходимый элемент содержания только тех норм, в которых конкретизированы способы или меры принуждения к их соблюдению. [160] Шейндлин В. В . Сущность советского права. М., 1959. С. 94. Такие нормы в санкциях могут содержать принудительные меры восстановления нарушенного права, меры юридической ответственности и др. В данном случае санкция рассматривается как правоохранительное средство, как юридическая гарантия восстановления нарушенного права.

По нашему мнению, санкция – важный элемент нормы права. Она определяет последствия, связанные с ее применением. Ценность санкции, ее существо, по словам Я. М. Брайнина, заключается прежде всего в ее способности обеспечить выполнение требований нормы права . [161] Брайнин Я. М . Уголовный закон и его применение. М., 1967. С. 42. Поэтому вряд ли оправданно санкцию юридической нормы связывать только с наказанием. Как справедливо заметил Б. Т. Базылев, термин «санкция» многозначен. Санкция употребляется как часть нормы, указывающей на неблагоприятные последствия, а также содержащая одобрение. [162] Базылев Б. Т . Ответственность в советском праве. Красноярск, 1985. С. 29.

Значимость санкции определяется не ее характером (негативным или позитивным), а тем, насколько она способна обеспечить достижение целей права. Думается, именно с таких позиций философы, социологи, а позднее и юристы подходят к проблеме позитивных санкций, применение которых связано с одобрением, поощрением различных форм правомерного социально полезного поведения. [163] Малько А. В . Юридические поощрения как разновидность социальных санкций // Общественные науки и современность. 1998. № 4. С. 75–84; Щепаньский Я . Элементарные понятия социологии. М., 1969. С. 105–108; и др.

В современных условиях значительно возрастает роль поощрительных норм и позитивных санкций, наиболее чутко реагирующих на изменения условий жизни общества. Заложенные в поощрительных нормах меры поощрения побуждают индивида на вариант поведения, который для него более привлекателен, полезен, а потому подобные нормы реализуются добровольно. Именно позитивные санкции поощрительных норм являются тем показателем, который для индивида представляет высокую ценность.

В связи с этим вряд ли можно согласиться с мнением С. В. Полениной, которая санкции юридических норм связывает исключительно с принуждением. Она полагает, что ценность правового предписания состоит в том, что оно регламентирует отношения между субъектами путем установления их взаимных прав и обязанностей, реализация которых обеспечивается принудительной силой государства, что отсутствие названных реквизитов является свидетельством некачественности правовых предписаний. [164] Поленина С. В . Качество и совершенствование правотворчества // Советское государство и право. 1987. № 7. С. 12–19.

Норма права представляет собой структурированное явление, ей присуща внутренняя и внешняя форма, имеющая большое значение для восприятия содержания, а следовательно, и осуществления в условиях жизненного мира человека. С формой права связано качество общеобязательности. Однако последнее не является исключительно требованием государства, а во многом определяется, конституируется самой социальной личностью, ее интересами, потребностями. Справедливо заметил Л. С. Явич, что особая социальная ценность юридических норм не в формальной определенности, «хотя и это важно, а именно в том, что они обеспечивают особый вид регулятивной деятельности общества, основывающийся на активности и свободе инициативы (выбора) субъектов отношений. Полное подавление воли, свободы выбора означало бы разрушение самоопределения личности, без которого уже не может быть социального взаимодействия, цементирующего общественный организм». [165] Явич Л. С . Общая теория права. Л., 1976. С. 287.