Анатолий Козлов - Понятие преступления

Питая определенную неприязнь к широкому и узкому толкованию терминов, особенно в уголовном праве с его чрезвычайно жесткими правовыми последствиями социального нарушения, тем не менее понимаю, что очень сложно найти синоним, адекватный термину «преступление». Все указанные в теории термины – посягательство, нарушение, правонарушение, проступок, поведение – носят весьма условный характер в качестве синонима. О причинах неприемлемости посягательства выше уже было сказано. Поведение в русском языке связано с образом жизни или действия; [360] Там же. С. 427. в первом варианте данный термин носит слишком обобщенный характер (образ жизни – это нечто), во втором – слишком узкий и касается только действия, что тоже особого удовлетворения не вызывает. Ближе к нашей цели стоят термины «нарушение», «правонарушение», «проступок», поскольку в них заложена изначально суть и преступления как чего-то, противостоящего заложенным в данном конкретном обществе правилам, установлениям. При этом менее совершенен термин « правонарушение » из-за того, что нельзя нарушить право, но об этом несколько позже. Так же малоприемлем и термин « проступок », с которым очень часто теория связывает нарушения, менее опасные, чем преступления (административные проступки, проступки как нечто противостоящее преступлению в уголовном праве). Похоже, что самым приемлемым остается термин « нарушение » как явление, мешающее нормальному состоянию, развитию чего-то, прерывающее что-то, не выполняющее, не соблюдающее что-то. [361] Там же. С. 313. Но поскольку нарушение носит тоже широкий характер в силу его соотнесения со многими отраслями права, в определении преступления следует отразить признаки, которые бы характеризовали только преступление и уточняли характер нарушения.

Но прежде чем говорить о сущности преступления, необходимо дать анализ структуре преступления. Отдаем себе отчет в том, что исследование структуры явления до изучения его сути можно признать крайним невежеством, поскольку в принципе нельзя определить содержание чего-то без установления того, с чем мы все-таки столкнулись. Однако применительно к преступлению мы не очень погрешим против истины, поступив наоборот, к этому нас подталкивают два обстоятельства. Во-первых, преступление с позиций его структуры не представляет ничего особенного, оно человеческое поведение со всей его структурой, отраженное в многочисленных работах философов, социологов, психологов, юристов, т. е. состоит из определенных действия или бездействия, причинения последствия или возможности его наступления, способа действия, времени и места поведения. Специфика данного поведения как преступления возникает только потому, что оно асоциально, нарушает принятые в социуме правила, но это уже особенности тех или иных элементов нарушения, отражаемые в сущности преступления. Во-вторых, сущность преступления, его признаки слишком тесно связаны с элементами преступления, зависят от них, и эту зависимость можно понять только тогда, когда структура преступления и, соответственно, его элементы будут исследованы до анализа сущности преступления. Именно поэтому мы сначала и обращаемся к структуре преступления с тем, чтобы более полно исследовать его суть.

Структура преступления достаточно полно изложена в учении о составе преступления. Мы не готовы следовать этим путем и вот почему.

Последние 200 лет уголовное право все плотнее использует состав преступления, придавая ему все большее криминальное значение вплоть до признания его основанием уголовной ответственности. Ему посвящена масса работ огромного количества авторов, среди которых одним из первых был А. Фейербах, [362] Трайнин А. Н . Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951. С. 21. его дело по исследованию состава преступления продолжили многие другие, включая настоящее время. [363] См., напр.: Таганцев Н. С . Курс русского уголовного права. Часть Общая. Кн. 1. СПб., 1874. С. 3–6; Познышев С. В . Основные начала науки уголовного права. М., 1912. С. 127–134; Трайнин А. Н . Указ. соч.; Пионтковский А. А . Учение о преступлении. М., 1961. С. 105–131; Карпушин М. П., Курляндский В. И . Уголовная ответственность и состав преступления. С. 163–200; Гонтарь И. Я . Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве…; и др. Так, И. С. Ной писал: «Предложенная еще Н. С. Таганцевым теоретическая концепция состава преступления… представляет несомненную ценность тем, что своей простотой и наглядностью облегчает познание юридической структуры столь сложного явления, каким является преступление, по довольно простой схеме: объект, субъект, объективная сторона, субъективная сторона преступления». [364] Ной И. С . Новое в трактовке основных уголовно-правовых понятий // Советское государство и право. 1982. № 7. С. 99. Однако не все так просто, поскольку сам же И. С. Ной совсем иначе понимает сущность и структуру состава, то есть вопросы по поводу того, что собой представляет анализируемая категория, как соотносится состав преступления со смежными категориями, какова его структура, насколько он криминально значим, не исчезают и требуют своего радикального решения. Интересно то, что многие иные институты уголовного права (соучастие, неоконченное преступление, множественность преступлений, вина и т. д.) благополучно существуют в уголовном праве и в целом сомнения не вызывают. В отношении же состава преступления сомнения и взаимоисключающие решения вопросов остаются. Попробуем саккумулировать основные сомнения по поводу целесообразности существования анализируемого института уголовного права.

1) Первоначально и примерно до середины XIX в. под составом преступления понимали совокупность материальных следов преступления, таких «как, например, труп при убийстве». [365] Таганцев Н. С . Указ. соч. С. 1. Однако, начиная с А. Фейербаха, часть криминалистов признавали составом совокупность признаков преступления. Другие же анализировали просто структуру преступления, выделяя в ней различные элементы. Например, Ратовский писал о двух его элементах – объективном и субъективном, злой воле и проявлении ее во внешнем мире. [366] Ратовский . О покушении на преступление. Казань, 1842. С. 18. К середине XIX в. данная позиция стала господствующей [367] Орлов А. Н . О покушении на преступление по началам науки и современным законодательствам. М., 1868. С. 3; Колоколов Г . К учению о покушении. М., 1884. С. 55; и др. и закрепилась на столетия в уголовном праве, хотя Н. С. Таганцев утверждает, что и к моменту написания им его Курса (1874 г.) в учебниках уголовного процесса еще высказывалось старое понимание состава преступления. [368] Таганцев Н. С . Указ. соч. С. 4. Отсюда можно сделать первых два вывода: а) до первых теоретических разработок состава преступления не существовало и б) состав преступления – искусственно созданная научная категория , которая в зависимости от желания того или иного исследователя может быть признана то ли криминалистическим, то ли уголовно-процессуальным, то ли уголовно-правовым институтом. Только в таком плане мы полностью согласны с теми авторами, которые признают состав научной абстракцией [369] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д, 1996. С. 46. или абстракцией. [370] См., напр.: Игнатов А. Н., Костарева Т. А . Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1996. С. 27. С этих позиций мнение о том, что все авторы единодушно соглашаются с приведенным понятием состава преступления как совокупностью признаков преступления, [371] Гонтарь И. Я . Преступления и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве… С. 17. свидетельствует о живучести условностей, о приверженности теории уголовного права к фикциям. Подобное следует признавать положительным лишь при условии, что анализируемая категория имеет обязательное уголовно-правовое значение и без него означенная отрасль права обойтись не может. Посмотрим, так ли это.