Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики

Что же касается отграничения данного присвоения от мошенничества, совершенного с использованием служебного положения, то в ч. 3 ст. 159 УК речь идет о субъекте, использующем предоставленные ему управленческие или властные полномочия либо другие должностные возможности для злоупотребления доверием подчиненных, в держании и подотчете которых находится имущество, или для введения их в заблуждение с целью побудить их таким образом к переводу данного имущества в собственное обладание.

Растрата – это издержание вверенного виновному имущества путем его потребления, израсходования или отчуждения (ст. 160 УК).

Растрата имеет много общего с присвоением, поэтому все сказанное выше об объекте последнего, вверении его предмета и использовании имеющихся у виновного правомочий для завладения им относится и к данной форме хищения. Общим для этих форм является и то, что они осуществляются специальным субъектом как некий хозяйственный акт утилитарного распоряжения чужим имуществом, лишающий потерпевшего этого имущества навсегда.

Однако способы, посредством которых решается задача изъятия вверенного имущества, остаются разными: в случае присвоения лицо совершает действия, обеспечивающие незаконное удержание его у себя, а растрату образуют действия, обеспечивающие незаконное издержание данного имущества посредством его потребления, израсходования или отчуждения (продажа или передача третьим лицам, дарение и т. п.).

Таким образом, растрата реализуется посредством действий, нарушающих субстанцию вещи (потребление, расходование), либо посредством ее отчуждения, а присвоение предполагает держание ее за собой, внесение в состав своего имущества. Следовательно, в случае присвоения правомерное владение вверенным имуществом с момента удержания его у себя переходит в неправомерное, а в случае растраты правомерное владение, минуя незаконное владение, переходит в незаконное распоряжение.

Если субъект, присвоивший имущество, затем так или иначе распоряжается им или использует согласно потребительскому назначению, содеянное остается все же присвоением, поскольку с момента обособления имущества и установления над ним незаконного владения хищение окончено. Поэтому последующее распоряжение присвоенным находится за пределами состава присвоения, так же как распоряжение украденным лежит за пределами состава кражи.

В отличие от присвоения при растрате между правомерным владением и незаконным распоряжением вверенным имуществом отсутствует какой-либо промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет чужим имуществом как своим собственным. Здесь виновный непосредственно, сразу же отчуждает, расходует, потребляет его. Если же согласиться с довольно распространенным заблуждением, что прежде, чем растратить имущество, его надо присвоить, то можно прийти к выводу, что в данном случае совершаются два хищения.

Но совершенно невозможно, чтобы одно оконченное хищение (присвоение) превращалось при реализации присвоенного в другое (растрату). Если имущество уже присвоено, то нечего растрачивать, ибо последующее распоряжение похищенным, равно как и заранее не обещанное содействие этому распоряжению, находятся за пределами состава хищения. Если же имущество растрачено, то оно не может быть присвоено, так как в результате отчуждения исчезает предмет для присвоения. Вот почему выражение «виновный присвоил и растратил имущество», если оно относится к одному и тому же имуществу, является нонсенсом. В одном эпизоде данное имущество может быть либо присвоено, либо растрачено. Таким образом, растрата как самостоятельная форма хищения не связана с присвоением и не является последующим после него этапом преступной деятельности. [230]

Разграничение присвоения и растраты имеет важное значение для определения момента окончания хищения и круга лиц, имеющих к нему отношение, как соучастников или только как прикосновенных субъектов. Ибо присвоение и растрата, отличаясь по способу изъятия имущества (в первом случае – это удержание вверенного имущества, а во втором – его издержание), предполагают и различие в объективной стороне (в присвоении израсходование имущества лежит за пределами состава, а в растрате оно образует его конститутивный признак), а стало быть, и различие в моментах их окончания (присвоение окончено в момент установления над имуществом незаконного обладания, а растрата – с момента его незаконного потребления, израсходования или отчуждения), что определяет и различие в оценке поведения лиц, связанного с действиями исполнителя (оказание содействия в распоряжении уже присвоенным имуществом является прикосновенностью к хищению, а аналогичное содействие при растрате – соучастием в хищении).

Отграничение растраты от кражи и мошенничества производится по тем же критериям, которые изложены выше применительно к отграничению указанных составов от присвоения.

Грабеж – это открытое хищение, совершенное без насилия либо соединенное с насилием, не опасным для жизни или здоровья потерпевшего (ст. 161 УК).

Основным признаком грабежа, отличающим его от кражи, является открытый характер действий виновного или (что то же самое) – отсутствие признака тайности.

Открытым является такое хищение, которое осуществляется в присутствии собственника или иного владельца имущества либо на виду у посторонних, когда похититель сознает, что присутствующие при этом лица понимают противоправный характер его действий независимо от того, принимали ли они меры к пресечению этих действий или нет. [231]

Как и кража, открытое хищение характеризуется двумя критериями: объективным (присутствие на месте преступления очевидцев, наблюдающих совершаемые виновным действия и адекватно воспринимающих их социальный смысл) и субъективным (основанное на объективных предпосылках понимание виновным того, что он действует заметно для этих лиц, понимающих характер его действий).

Относительно объективного признака заметим, что по УК 1926 г. под грабежом понималось открытое похищение «в присутствии лица, обладающего, пользующегося или ведающегося им» (ст. 165). Ни в последующем УК 1960 г., ни в нынешнем об обязательном присутствии указанных лиц не говорится. Из этого следует, что грабежом признается такое хищение, которое совершается в присутствии кого бы то ни было, в том числе посторонних по отношению к изымаемому имуществу лиц (за исключением, конечно, соучастников грабителя, лиц, заранее обещавших не донести о преступлении, либо родственников или близких, со стороны которых виновный не ожидает противодействия). Главное, что виновный, похищая имущество на виду у кого-либо, понимает, что это осознается или может быть осознано ими.