Александр Зацепин - Дополнительная квалификация преступления: общие и специальные вопросы. Монография

Выполнение дополнительных действий, именно которыми продолжается реализация умысла, проявляется в сохранении направленности посягательства на тот же самый объект. Если возникает умысел в отношении другого объекта преступления, о единстве умысла говорить уже не приходится, ибо тем самым начальный умысел, по существу, заменяется новым.

В теории возникла дискуссия по поводу достаточности квалификации действий лица лишь по соответствующей части ст. 105 УК РФ, если умысел на причинение смерти возник после причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего. А. В. Корнеева посчитала, что «объекты убийства (жизнь) и причинения вреда здоровью (здоровье) являются однородными, при этом здоровье выступает в качестве необходимого условия обеспечения жизни, т. е. по существу является составной ее частью», что означает конкуренцию части и целого и содеянное «полностью охватывается ст. 105 УК РФ и не требует дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ» 285.

Вместе с тем объекты убийства и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, судя даже по наименованию главы 16 УК РФ – «Преступления против жизни и здоровья», – самостоятельные. Пока осуществляется посягательство только на здоровье, смерть наступить не может. Она может наступить исключительно при посягательстве именно на жизнь. Стало быть, без квалификации содеянного еще по соответствующей части ст. 111 УК РФ в рассмотренной ситуации не обойтись 286.

Нужно отметить, что по материалам опубликованной практики трудно судить о правильности или неправильности квалификации в соответствующих случаях лишь по ст. 105 УК РФ. Так, С. был осужден по ч. 1 ст. 112 и ч. 1 ст. 105 УК РФ. Президиум Верховного Суда РФ указал, что «содеянное виновным должно быть квалифицировано как одно преступление, совершенное с единым умыслом, и по фактически наступившим более тяжким последствиям, т. е. по ч. 1 ст. 105 УК РФ» 287. Против такого решения не возразить, только если умысел на причинение смерти существовал уже на момент причинения потерпевшему вреда здоровью средней тяжести.

Действия А. и Л. были квалифицированы по ч. 1 ст. 116 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Президиум Верховного Суда РФ ч. 1 ст. 116 исключил, мотивировав свое решение следующим образом: «А. и Л. в процессе длительного совместного употребления с потерпевшим спиртных напитков поссорились с ним и стали наносить ему удары кулаками и ногами по различным частям тела. В дальнейшем их действия, фактически непрерывные и начатые как побои, переросли в более тяжкое преступление – убийство потерпевшего» 288.

Перерастание действий в более тяжкое преступление, на наш взгляд, не является синонимом доведения умысла до конца. Если это так, то появляется новый объект преступления, причинение вреда которому первоначальным умыслом не охватывалось. Тем самым квалификация совокупности преступлений все-таки нужна.

Аналогично наше отношение к давно выработанной на практике позиции, согласно которой, «если виновный совершил ряд непрерывных и взаимосвязанных действий, каждое из которых образует состав самостоятельного преступления против порядка управления (например, оскорбление и сопротивление, сопротивление и посягательство на жизнь), то все содеянное надлежит квалифицировать по статье закона, предусматривающей ответственность за наиболее тяжкое преступление.

Такие же действия, совершенные в разное время, должны квалифицироваться по совокупности преступлений, если даже они совершены в отношении одного и того же работника милиции, народного дружинника или военнослужащего» 289. Появление иных дополнительных объектов исключает единичное преступление и требует квалификации совокупности преступлений независимо от времени совершения соответствующих действий.

Отсюда деяние, при совершении которого умысел продолжает реализовываться дополнительными действиями, не выходит за пределы единичного преступления. Оно при таких условиях подлежит квалификации по результатам последних действий;

д) если умысел продолжает реализовываться после совершения оконченного преступления (кроме ст. 174.1 УК РФ). Например, в заголовке постановления Президиума Верховного Суда РФ по делу Волкова, Площадных и Шишкина, в частности, отражено, что «уничтожение похищенного имущества, являющееся способом распоряжения этим имуществом, не требует дополнительной квалификации по ч. 1 ст. 167 УК РФ» 290. Содеянное Осмининым получило уголовно-правовую оценку, в том числе, как разбой и покушение на кражу в отношении одного и того же имущества. Президиум названного выше Суда указал, что действия, «квалифицированные судом как покушение на кражу, явились реализацией первоначального преступного намерения, связанного с разбойным нападением, поэтому квалификация его действий как покушение на кражу является излишней» 291. По делу Жгилева и Щебенькова Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ пришла к выводу, что «лицо, умышленно причинившее потерпевшему тяжкий вред здоровью, не может нести ответственность за оставление его в опасности» 292. Та же Судебная коллегия по делу Топчигренко и других приняла решение, что «использование заведомо подложного паспорта лицом, совершившим его подделку, охватывается ч. 1 ст. 327 УК РФ, и дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 327 УК РФ не требуется» 293. В наименовании постановления Президиума Верховного Суда РФ по делу Дегоева значится, что «по смыслу уголовного закона не образует признаков состава преступления, предусмотренного ст. 316 УК РФ, укрывательство лицом совершенного им преступления» 294. В п. 5 постановления от 27 декабря 2007 г. № 51 Пленум данного Суда разъяснил, что «последующая реализация прав, удостоверенных тайно похищенными ценными бумагами на предъявителя (то есть получение денежных средств или иного имущества), представляет собой распоряжение похищенным имуществом и не требует дополнительной квалификации как кража или мошенничество» 295.

Отсюда деяние, при совершении которого умысел продолжает реализовываться после совершения оконченного преступления, не выходит за пределы единичного преступления. Оно при таких условиях подлежит квалификации по действиям, приведшим к совершению оконченного преступления (ч. 1 ст. 29 УК РФ). Отмеченное лишний раз свидетельствует, на наш взгляд, о неточности уже упоминавшегося мнения, что « поведение виновного после окончания преступления не может выступать составной частью данного оконченного преступления » 296.

Во всех остальных ситуациях, по нашему мнению, единство умысла отсутствует. Соответственно происходит квалификация совокупности преступлений. Так, в п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. № 24 разъяснено, что «совершение должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, за взятку либо незаконное вознаграждение при коммерческом подкупе действий (бездействие), образующих самостоятельный состав преступления, не охватывается объективной стороной преступлений, предусмотренных ст. 290 и ч. 3 и 4 ст. 204 УК РФ. В таких случаях содеянное взяткополучателем подлежит квалификации по совокупности преступлений как получение взятки за незаконные действия по службе и по соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, превышение должностных полномочий, служебный подлог, фальсификацию доказательств и т. п.» 297. При этом решения по конкретным делам в том же Суде принимаются и иные.