Вячеслав Дробышев - Русская философия: от истоков к смыслам

Вот непонимание этого «почему-то» и легло в основу его искаженной теории, выросшей из неверно расставленных этапов в происхождении «хомо сапиенс» по времени и игнорирования принципиальных отличий СУЩНОСТЕЙ человеческого сознания.

Чтобы не быть голословным, давайте проанализируем некоторые его работы, чтобы читателю не бегать в поисках этой литературы.

Начнем с его работы под названием «Агрессия», в предисловии которой автор написал:

«В книге речь идет об агрессии, то есть об инстинкте борьбы, направленном против собратьев по виду у животных и у человека».

И далее, исследуя поведение крыс, он пишет: «Существует тип социальной организации… коллективная борьба одного сообщества против другого…» И что нарушение именно этой социальной формы внутривидовой агрессии в самую первую очередь играет роль «ЗЛА», в собственном смысле этого слова.

Из этого исследования видно, что борьба крыс внутри сообщества построена на количественном факторе – бóльшая семья всегда уничтожает меньшую – и что в основе этого лежит банальный ИНСТИНКТ, данный природой.

Или приводится пример, когда загнанная в угол крыса проявляет «смертельно-мужественную защиту» и бросается на человека, но ведь это тоже ИНСТИНКТ. И он неосознанный. Так как же можно переносить этот «социальный опыт» не сознающей себя живой природы на практику существования человеческого разума вообще, без учета коренных отличий в происхождении видов живой природы, а именно, что лежит в основе и завершающем этапе происхождения ВИДОВ».

Или вот такие мысли автора «Агрессии» уже о человечестве. Рассуждение о стороннем взгляде на человеческое поведение приводит автора к мысли об отсутствии разумного и морального в их основе:

«Постоянно повторяющиеся события этой истории нельзя объяснить, исходя из человеческого разума …

Разумная, но нелогичная человеческая натура заставляет две нации состязаться и бороться друг с другом, даже когда их не вынуждает к этому никакая экономическая причина; она подталкивает к ожесточенной борьбе две политические партии или религии, несмотря на поразительное сходство их программ всеобщего благополучия; она заставляет какого-нибудь Александра или Наполеона ( Гитлера не упомянул) жертвовать миллионами своих подданных ради попытки объединить под своим скипетром весь мир (англосаксов не упоминает) … большинство из нас не может понять, насколько глупо, насколько вредно для человечества историческое поведение народов.

Но если осознать это, невозможно уйти от вопроса: как же получается, что предположительно разумные существа могут вести себя столь неразумно?

(Однобокость и тенденциозность суждения К. Лоренца можно увидеть в том, как он «неразумность» фашистской коалиции сравнил с разумностью антифашистской или геноцид индейцев со стороны англосаксов с освободительной войной в Испании и т. д.)

Все эти поразительные противоречия находят естественное объяснение и полностью поддаются классификации, если заставить себя осознать, что социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но и по-прежнему подчиняется еще и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему поведению: а эти закономерностимы достаточно хорошо узнали, изучая поведение животных».

Погружаясь в атмосферу собственной теории происхождения, К. Лоренц, подчеркивая колоссальное значение закономерностей, рожденных филогенетически, а попросту рождение инстинктов поведения у животных, и перенос их в качестве определяющих агрессивное поведение человека, ту же функцию сотворения агрессии передает и мышлению человека, как второго источника его агрессивности. Следуя логике его рассуждений, только в одной книге, человек уже стал в два раза «ЗЛЕЕ», чем хищник, поскольку у него ДВА мотиватора агрессивного проявления к собратьям по виду. Вот что он пишет:

«Знание, выросшее из абстрактного мышления, изгнало человека из рая … Происходящее из этого мышления вопрошающее экспериментирование с окружающим миром подарило человеку его первые орудия: огонь и камень, зажатый в руке. И он сразу же употребил их для того, чтобы убивать и жарить своих собратьев. Это доказывают находки на стоянках синантропа: возле самых первых следов использования огня лежат раздробленные и отчетливо обожженные человеческие кости. Абстрактное мышление дало человеку господство над всем вневидовым окружением и тем самым спустило с цепи внутривидовой отбор; а мы уже знаем, к чему это обычно приводит.

В „послужной список“ такого отбора нужно, наверное, занести и ту гипертрофированную агрессивность, от которой мы страдаем и сегодня. Дав человеку словесный язык, абстрактное мышление одарило его возможностью передачи надиндивидуального опыта, возможностью культурного развития: но это только повлекло за собой настолько резкие изменения в условиях его жизни, что приспособительная способность его инстинктов потерпела крах…»

Как видно из вышесказанного, К. Лоренц свел к источнику агрессивности человека инстинкты, сам процесс внутривидового отбора, абстрактное мышление и даже словесный язык. (Если отбросить словесный язык, то Лоренц прав.)

Но самое несуразное в этом нам видится то, что автор, увлекшись обобщениями важнейших этапов развития человека, не увидел главного, а именно, что «гипертрофированной агрессии» человека сегодняшнего предшествует и гипертрофированное сознание человека, полученного в результате разделения ветви суперэтноса человека и появлением субэтноса. А он, в свою очередь, обладает сознанием с бездуховной сущностью, выросшей как раз на ментальности и инстинктах в результате внутривидового отбора на этапе предсознательного периода развития человека, еще до появления словесного языка у субэтноса. См. Рис. 3 «Этапность формирования этносов».

Данное этнодрево эволюционировало до возникновения суперэтноса, сознание которого выросло из земледелия и словесного языка. Оно формировалось в этнококоне, в который входили ранние протохамиты, неандертальцы, архантропы, протосемиты, синантропы, кроманьонцы (незначительно), которые не имели словесной речи и обладали повышенной агрессивностью и которых разумные историки и этнологи описывают как «кочующие убийцы», «люди смерти», «люди ночи» и т. д. Видны их следы и в раскопках по останкам, и по древним манускриптам, где записано, когда и как разрушались древние города и государства на примере Вавилона, Шумера, Египта, цивилизации Инда, племен майя и ацтеков и др. Видимо, правы те историки, которые утверждают, что в этих разрушительных процессах повинна Великая миграция, вызванная движением пустынь Африки и Аравийского полуострова, которое заставило субэтнос перемещаться на север и переустраивать под свое примитивное сознание уже обжитые суперэтносом пригодные для земледелия районы, как правило, в долинах рек, частично уничтожая, частично ассимилируя население.