Энно Крейе - Политика Меттерниха. Германия в противоборстве с Наполеоном. 1799-1814

Однако ничто не потрясло Меттерниха больше, чем вторжение французов весной 1808 года в Испанию, которое привело к свержению правящей династии Бурбонов и освобождению трона для династии Бонапартов. Оказалось, что это было правилом. Зять Наполеона Иоахим Мюрат стал герцогом Берга, братья императора заняли троны: Жозеф – в Неаполе, Луи – в Голландии, Жером – в Вестфалии. Теперь Жозеф переместился на трон в Испании, а Мюрат – в Неаполь. Нельзя упускать из виду и следующую серию браков, которая вовлекла в бонапартистскую сеть Баварию и Баден, а позднее и Вюртемберг посредством женитьбы Жерома на дочери короля Фридриха Екатерине. Сами Габсбурги никогда так бессовестно не манипулировали провинциями и не прибегали к брачным аферам. Меттерних, убежденный в том, что Наполеон решил подкрепить свое господство в Европе утверждением на старых тронах членов своей семьи и созданием для них новых тронов, пришел к выводу: теперь очередь Габсбургов. Их империя будет расчленена, провинции, вероятно, поделены между маршалами Наполеона. Война неизбежна.

Угроза трону Габсбургов была постоянной темой переписки Меттерниха и Штадиона, причем Штадион в своих представлениях кайзеру Францу неизменно изображал ситуацию под этим углом зрения. Он, например, заявлял, что «трудно усмотреть государственный интерес в политике, которая в известных обстоятельствах побудила французского императора свергать власть, уже вполне лояльную ему». Правда, к таким заявлениям следует относиться осторожно. В обращении к своему кайзеру вполне естественно подчеркивать озабоченность интересами династии, в связи с чем предыдущей осенью Штадион уже требовал от Меттерниха, чтобы тот составлял свои донесения двору именно в этом духе. «Я хочу, – указывал он тогда, – чтобы ваши донесения держали нас настороже». Реальной же опасностью оставалось присутствие французских войск в Польше и Рейнском союзе.

На практике Меттерних достаточно четко разобрался в государственных интересах Наполеона. В начале января 1808 года он услышал из уст самого французского императора кое-что из его планов относительно Леванта. Не было тайной и то, что Наполеон хотел овладеть Гибралтаром, с тем чтобы обезопасить свой тыл перед вторжением в Турцию. Нападение на Порту само по себе представляло серьезную угрозу для Австрии. Это было чревато для нее потерей последнего буферного государства и вовлечением в войну с Россией. Возникала опасность продвижения французской армии дальше по течению Дуная. Меттерних видел выход из положения в союзе с Россией и в войне с Францией вне связи с испанским вопросом. «Опасность велика, и она неминуема, – считал он. – Падение последнего трона Бурбонов не обязательно свидетельствует о ее возрастании. Это обернется огромной пользой, если возбудит повсеместно чувства негодования и убежденность, особенно среди нас, австрийцев, что мир с Наполеоном невозможен…»

Теперь Меттерних стал доверенным лицом партии войны в Вене. В соответствии с инструкциями Штадиона он стремился использовать малейший повод для ускорения подготовки Австрии к войне. Неожиданное сопротивление испанцев, доказывал Меттерних, отвлекало силы Наполеона от Германии и показывало пример, которому должны последовать австрийцы. Возможно, испанские партизаны не продержатся долго, но их борьба свидетельствует о том, что «в условиях кризиса любое правительство может всегда найти в поддержке народа огромные ресурсы. Оно должно воодушевлять людей на сопротивление и опираться на него…». Одним способом мобилизации масс была, с одной стороны, мощная пропагандистская кампания с целью распространения «правды», с другой стороны – цензура на «лживую информацию». Исходя из примера Франции Меттерних доказывал, что «общественное мнение наиболее влиятельное из всех средств. Подобно религии, оно проникает во все укромные уголки, туда, где административные средства бессильны». С этим убеждением он занялся организацией народного сопротивления, которое Штадион, эрцгерцог Йохан и Антуан фон Балдаччи готовили в Вене не менее усердно, чем Штейн, Гнайзенау и Шарнхорст в Берлине.

Ключевую проблему представляла оборона Австрии, реформирование которой горячо обсуждалось еще со времени Аустерлица. Потеря по Прессбургскому договору важных провинций, утрата прав на набор рекрутов в Германии в связи с образованием Рейнского союза и дипломатическая изоляция Австрии порождали новые проблемы, ждущие радикальных решений. 12 мая кайзер постановил придать каждому немецкому пехотному полку два резервных батальона. Через две недели он назначил эрцгерцога Йохана председателем комиссии по формированию отдельно от регулярной армии частей ландвера на основе всеобщей воинской повинности. Все мужчины в возрасте от 18 до 45 лет, не занятые на другой работе, призывались на действительную воинскую службу, лица в возрасте от 45 до 50 лет призывались на службу во вспомогательные подразделения. Вскоре под герб двухглавого орла устремились рекруты, а будущей весной было решено определить час принятия решения о войне. До этого времени не представлялось возможным довести численность армии до планировавшегося максимума в 400 тысяч человек. Как настойчиво доказывал министр финансов граф Иосиф Одонел, казна не выдержит напряжения. Такова была цена массовой армии, цена народной войны. Когда Наполеон пожаловался, что Австрия проводит чрезмерные военные приготовления, в то время как он держит всего лишь 200 тысяч солдат в Германии и Польше, Меттерних, к восторгу дипломатов, собравшихся на аудиенцию в Сен-Клу, ответил без тени волнения: «Не сомневайтесь, сир, что если вы ведете учет численности наших солдат, то мы тоже подсчитываем количество ваших».

Но пока Меттерних набирал очки своим остроумием в Париже, Штадион проигрывал в дипломатических битвах в Санкт-Петербурге и Берлине. Царь Александр предпочитал пока скорее эксплуатировать дружбу с Бонапартом, чем извлекать выгоды из его неудач в Испании. Царь решил, что безопаснее укрепить свои фланговые позиции в Финляндии и дунайских княжествах, чем идти на риск преждевременной войны с императором Запада. Поэтому он не только принял приглашение Наполеона участвовать в конференции в Эрфурте, но также предостерег Штадиона против провоцирования войны и отговаривал от участия в ней Фридриха Вильгельма. Гораздо более Наполеона он способствовал отставке в ноябре барона Штейна, уклонению Пруссии от войны за национальное освобождение, которой посвятили свои жизни Штейн и Штадион.

Эрфуртская конференция, проходившая в октябре 1808 года, представляла собой еще один блестящий дипломатический спектакль, в котором не участвовал Меттерних. Причиной этого было на сей раз стремление Наполеона более резко обозначить контраст между изоляцией Австрии и собственным всемогуществом. Самое большее, что позволил Бонапарт, было разрешение присутствовать на конференции в качестве наблюдателя барону Винсенту, далеко не знатному австрийцу, участие которого в работе форума казалось тем более малозначащим, что на него прибыли такие выдающиеся личности, как поэты Виланд и великий Гете, входивший в свиту Карла Августа Саксе-Веймарского. Роль же Меттерниха была ограничена частными беседами с Талейраном в Париже перед открытием конференции. Талейран не был согласен с курсом Наполеона. Он приватно просил Меттерниха передать в Вену предложение кайзеру Францу предстать в величественной позе в Эрфурте с заявлением, что он готов бросить на «весы справедливости» 400-тысячную армию. Тогда кайзер смог бы морально разоружить Наполеона и Александра, а следовательно, сохранить мир. Штадион отнесся к этой идее безучастно, опасаясь, что появление Франца в Эрфурте без приглашения будет воспринято как прибытие на форум еще одного из вассалов Наполеона.