Лора Герд - Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

Термин «панславизм», который до сих пор является базовым в греческой и западной историографии, посвященной участию России в восточном вопросе, по сути, некорректен, а в ряде случаев и прямо неверен. В XIX в. его использование было, как правило, очень удобной политической ширмой, за которой стояло сопротивление любым русским инициативам на Балканах. По справедливому замечанию слависта А. Н. Пыпина, „опасности панславизма" – только политическая уловка, за которой скрывается просто вражда к России… Остается возмутительным факт, что ради „опасностей панславизм" несчастное балканское славянство осуждалось и еще осуждается на рабство; что ради этих опасностей отвергались безобразия турецкого правления» [101] Пыпин А. Н. Панславизм в прошлом и настоящем. СПб., 1913. С. 183–186. . Если в период до 1878 г. понятие «панславизм» еще было в какой-то мере применимо к русской политике на Балканах, то в 1880-90-е гг. оно становится просто условным ярлыком в устах противников России. Вряд ли возможно говорить о политике панславизма России на Ближнем Востоке и Балканах в 1900-10-е гг., когда лишь некоторая часть русских общественных и политических деятелей придерживались славянофильских (вернее, неославянофильских) взглядов, в то время как большинство, разочаровавшись в идее опоры на южных славян, проповедовали русскую национальную политику; кроме того, в России всегда были сторонники филэллинского направления, которые ратовали за всеправославное единство во главе с греческим народом.

Подогреваемое Велиобританией, греческое правительство стремилось к эллинизации всей церкви на Востоке; поднятие национального духа греков в Османской империи посредством школьного дела, разнообразных культурно-просветительских обществ и непосредственно авторитетом священников и архиереев было первейшей задачей политики эллинизма. Прежде всего это касалось Македонии, где преследовалась цель максимальной эллинизации славянского населения [102] Данова Н. Националният въпрос в гръцките политически програми през XIX в. София, 1980; Трайков В. Националните доктрини на балканските страни. София, 2000; Трайкова В. Гръцката пропаганда в Одринска Тракия // Исторически преглед. Т. XLIX. Кн. 3. С. 20–45; Σταύρου Θ. Ὁ ἐν Κωνσταντινουπόλει Ἑλληνικὸς Φιλολογικὸς Σύλλογος. Ἀθῆναι, 1967; Σύλλογος προς διάδοσιν των Ελληνικών γραμμάτων. Η δράσιςτου Συλλόγου κατάτην εκατονταετίαν, 1869–1969. Αθήνα, 1970; Παπαδόπουλος Σ. Εκπαίδευση και κοινωνικήδρα-στηριώτητα του Ελληνισμούτης Μακεδονίαςκατάτον τελευταίο αιώνα της Τουρκοκρατί-ας. Θεσσαλονίκη, 1970; Βούρη Σ. Εκπαίδευση και εθνικισμόςστα Βαλκάνια. Η περίπτωση της Βορειδυτικής Μακεδονίας 1870–1904. Αθήνα, 1992; Μπελιά Ε. Εκπαίδευση και αλυτρωτικήπολιτική. Η περίπτωση της Θράκης1856–1912. Θεσσαλονίκη, 1995; Μαμώνη Κ. Σύλλογοι Θράκηςκαι Ανατολικής Ρωμυλίας(1861–1922). Θεσσαλονίκη, 1995; Μπονίδης Κ. Οι ελληνικοί φιλεκπαιδευτικ οίσύλλογοι ως φορέας εθνικής παιδείας και πολιτισμού στην διαφιλονικουμένη Μακεδονία (1869–1914). Θεσσαλονίκη—Ᾱθήνα, 1996; Петрунина О. Е. Греческая нация и государство в XVIII–XX вв. С. 433–445. . В Малой Азии деятельность просветителей была направлена на укрепление национального самосознания греческого населения внутренних малоазийских областей, многие из которых уже забыли родной язык и перешли на турецкий (караманлиды). В Константинополе проводником национальных идей в церкви был Смешанный совет при патриархе, который находился в тесном взаимодействии с греческим посольством и получал оттуда руководящие указания. Влияние греческих националистов на патриархат, в котором оставалось по-прежнему немало более умеренных архиереев, было большим препятствием для русской политики, ставившей во главу угла принцип наднациональности и подлинно вселенского духа Константинопольской церкви. В 1880-е гг. давление греческого национализма на патриарха Иоакима III привело к открытому конфликту с премьер-министром X. Трикуписом [103] Καρδαράς Χ. Ιωακείμ Γ΄-Χαρ. Τρικούπης. Η αντιπαράθεση. Απο την ανέκδοτη αλληλογραφία του Οικουμενικού Πατριάρχη (1878–1884). Αθήνα, 1998. . В начале XX в., с обострением национальных противоречий на Балканах, произошло окончательное отождествление интересов Вселенской церкви с греческими национальными интересами, и идеи наднационального характера патриархата оказались похороненными. Это привело к дальнейшему охлаждению отношений России с Константинопольским патриархатом.

Однако и в среде самих вдохновителей Великой идеи не было полного согласия. Часть константинопольских банкиров понимали, что их богатство и влияние обязано существованию Османского государства; поэтому они выработали свою концепцию Великой идеи – создания объединенного греко-турецкого государства старого имперского типа, в котором греки постепенно займут все ключевые позиции. Осью и центром этого государства была Константинопольская патриархия [104] Одним из представителей этого направления был А. Сулиотис-Николаидис. См.: Σου-λιώτης-Νικολαίδης Α. Η Μεγάλη ιδέα // Καρράς Ν. Με ιδεολογία Ελληνική-Νεοέλληνες πνευματικοίήρωες. Αθήνα, 1998. Σ. 103–110; Петрунина О. Е. Греческая нация и государство в XVIII–XX вв. С. 447–450. См. также: Αναγνωστοπούλου Σ. ΜικράΑσία, 19 ος αι. – 1919: οι ελληνορθόδοξες κοινώτητες. Από το μιλλέτ των Ρωμιών στο Ελληνικό Εθνος. Αθήνα, 1998; Κονόρτας Π. Οθωμανικές θεωρήσειςγια το Οικουμενικό Πατριαρχείο 17 ος – αρχές 20 ου αιώνα. Αθήνα, 1998; Σταματόπουλος Δ. Μεταρρύθμευση και εκκοσμίκευση. Προςμία ανασύνθεση τηςιστορίαςτου Οικουμενικού Πατριαρχείου τον 19 ον αιώνα. Αθήνα, 2003. . Более жизнеспособным, тем не менее, оказался другой, агрессивный националистический вариант Великой идеи, направленный на консолидацию всех территорий с греческим населением в одно национальное государство [105] Идеологами этого направления были члены фанариотских семей (Суцо, Карафеодори, Маврокордато, Драгуми), которые имели своих представителей в Константинополе и Афинах. Из их среды вышли почти все греческие и многие оттоманские дипломаты XIX – начала XX в. См.: Blinkhorn М., Veremis Т. Modern Greece: Nationalism and Nationality. Athens, 1990; ΣιγάλαςΝ. Ο σχηματισμός της νεοελληνικής έννοιας ελληνισμός // Τα ιστορικά. 2001. T. 28. № 34; Константинова Ю. Стефанос Драгумис като идеолог и вдъхновител на гръцката въоръжена пропаганда в Македония (края на XIX – начало на XX век) // Исторически преглед. 2008. Кн. 5–6. С. 211–231. . Границы этих территорий никогда не были определены четко: если максимальные претензии греков распространялись на всю южную часть Балканского полуострова, где обитало смешанное греко-славянское население, а также на побережья Черного и Средиземного морей и значительную часть Малой Азии, то более трезвые из политиков ставили перед собой задачу включения в Греческое государство островов Эгейского моря, Македонии и южной части Фракии, Константинополя и прилегающих к нему территорий, а также береговой линии Средиземного моря. Эгейское море, таким образом, должно было стать «греческим озером». Афинский вариант Великой идеи пользовался поддержкой западных держав, заинтересованных в ослаблении Турции и осуществлении в будущем своих колониальных интересов на Ближнем Востоке путем создания небольших зависимых балканских государств. Согласно второму сценарию и развивались дальнейшие политические события на Балканах. Страх перед экспансией «русского панславизма» на православном Востоке был столь велик, что уже в 1917 г., перед поездкой на собор Русской церкви, Александрийский патриарх Мелетий Метаксакис намеревался посвятить свою речь не восстановлению патриаршества в России и перспективам межцерковного общения, а обвинениям по поводу деятельности русских организаций в Палестине и русского монашества на Афоне, – то есть выбрать путь, заведомо обреченный на провал любых созидательных инициатив.