Александр Миндадзе - Парад планет

Малинин тоже вышел на улицу. Знакомая фигура уже маячила далеко впереди.

Парень свернул в переулок и, снова оказавшись на центральной площади, быстрым шагом направился к Дому культуры. Там стоял милицейский газик.

Малинин, вышедший следом на площадь, видел, как парень нырнул в газик и через минуту-другую на ступенях Дома культуры появился Ермаков. В сопровождении пожилого железнодорожника он тоже подошел к газику, поинтересовался:

— А этот где… как его… Ну, который спрыгнул? Помощник машиниста.

— Губкин, — пояснил Голованов, начальник депо. И обратился к водителю: — Губкина не видел?

— Здесь Губкин, — донесся из-под тента голос парня.

Ермаков с начальником сели в машину, поехали. Голованов рассказывал:

— Такая есть идея — депо имени Тимониных, отца и сына, Михаила и Евгения. Машинист, сын машиниста. Два героя. Я у его отца помощником начинал. Под бомбежкой составы водили. Михаила на моих глазах ранило тяжело, так и не оправился, умер после войны… А Евгения я за руку в депо привел, стал у меня помощником. Видите как — отца хоронил, теперь вот сына…

Открылись ворота. Они въехали на территорию депо.

— Вот оно, хозяйство. Вы у нас впервые? — снова заговорил Голованов. — Тесновато, конечно, постройки довоенные. Давно ставили вопрос о расширении. Сейчас, я думаю, это дело решится. Сами понимаете, в свете последних событий… Грешно говорить, но Евгений нам помог…

В приемной начальника дожидались люди. Когда Голованов с Ермаковым вошли, сразу несколько человек поднялись навстречу.

— Члены ведомственной комиссии. Бобров, ревизор по безопасности… — Голованов начал представлять ожидающих Ермакову. — Фесенко, замначальника по движению… Плоткин, начальник смены…

— Здравствуйте, — кивнул Ермаков и, не дожидаясь хозяина, прошел в кабинет.

Через мгновение появился Голованов:

— Ну как? Пускай войдут?

— Зачем?

— Не хотите познакомиться?

— Так я познакомился. Заключение при мне, с их подписями. Целых девять подписей.

— Ну тогда все?

— Пока все.

Голованов кивнул и занял место за массивным столом. И сразу оказался среди макетов, грамот и вымпелов — знаков многолетней работы, успешной и признанной. Распорядился по селектору:

— Пухова с дрезиной — к диспетчерской. И Губкина давайте, где он там?

Тут дверь открылась, появился Губкин.

— Есть Губкин, — сказал он, входя.

Ехали на дрезине, с обеих сторон стеной подступал лес. Ехали и ехали как бы в сумерках, храня молчание.

Потом ослепило, ударило в глаза солнце — дрезина выкатилась на простор, в ясный погожий день. Открылись поля, перелески, усыпанные домиками холмы, река, изогнувшаяся в низине, и вдали — четкие контуры города с заводскими трубами.

Выйдя с одноколейки на магистраль, освобожденно заурчав мотором, дрезина помчалась по прямому как стрела пути.

И сразу, будто проснулся, заговорил Губкин:

— Вон с горки они той, за мостом… Это, считай, под самый нам под нос! И главное дело, из-за поворота, сбоку. Если б, допустим, от Кашино катились, по прямой, а то ведь, сволочи, сбоку! Вдруг раз — и пожалуйста, лоб в лоб, шесть штук! Вон с горки той. Мы с Женькой и моргнуть не успели…

Парень быстро, невнятной скороговоркой лепил слова и все ерзал беспокойно, все тыкал пальцем в сторону проклятой горки, которая и вправду уже виднелась за мостом.

— Они, значит, идут на нас и идут, а мы хоть бы что… Такое вдруг сразу состояние. Чувствую, вроде у меня конечности отнялись. Вот так стою, пошевелиться не могу! — Он поднялся и показал, как именно от стоял. И продолжал, обращаясь к Голованову: — Вот верите — нет, Павел Сергеевич, ни рукой, ни ногой! Прямо вдруг паралич…

— Ты следователю, следователю, — сказал Голованов. Он не смотрел на парня, сидел, отвернувшись в сторону.

Парень замолчал и, бросив на Ермакова быстрый взгляд, спросил:

— Вы меня кем? Свидетелем?

— Свидетелем, да.

— А обвиняемым кого?

— Посмотрим.

— Вон туда смотрите, не ошибитесь. Вон туда. — Он снова ткнул пальцем в сторону горки, которая стремительно приближалась и росла, пока не выросла в массивную, заслонившую солнце громаду. — Там им всем, гадам сафоновским, на полную катушку надо. То вагон у них ушел, то в семьдесят пятом дрезина убежала — в Кашино поймали! Всю дорогу они нам подарки!..

— Губкин! — вмешался начальник депо.

— Я как есть говорю, Павел Сергеевич.

— Говорить — говори. Дыши потише, главное. Надышал тут, понимаешь! — пробурчал, обмахиваясь, Голованов. — Хоть помнишь, чем закусывал, нет?

Губкин сразу присмирел. Но ненадолго, через минуту-другую снова вскочил с сиденья:

— Приближаемся! — объявил он. — Светофор проехали, правильно. Шлагбаум. Еще светофор должен быть. Точно. Вот он. Второй! Вот! И отсюда мы увидели, с этого самого места. Я вот так и стоял, как сейчас. Женя сперва сидел, потом тоже встал. Теперь тормози, тормози! — приказал Губкин водителю, тот не послушался, продолжал ехать с прежней скоростью. — Здесь мы уже на тормозах ползли, на одной инерции тащило. Мы-то ползем, они — летят! И тут меня вроде кто подтолкнул. Раз — и к двери! Дальше что? Распахиваю дверь и прыгаю! Сейчас ров кончится. Полянку ту видите или нет? Видите?

Дальше произошло вот что: Губкин прыгнул. Распахнул дверцу, постоял, дожидаясь, когда дрезина поравняется с полянкой, и выпрыгнул.

Он выпрыгнул, а дрезина продолжала ехать. Водитель даже не сбавил скорость, а Голованов сидел в прежней позе, невозмутимо глядя в окно. Потом все же выдавил:

— Пускай. Мы его на обратном пути…

— Остановимся, — сказал Ермаков.

— Он вам еще нужен? — удивился начальник и неохотно скомандовал водителю: — Ладно, стой.

Дрезина остановилась. Пассажиры вылезли на насыпь, стали поджидать Губкина. Кругом была тишина. По обе стороны пути простирались поля, ветер пригибал высокую рожь.

Ермаков спустился с насыпи и, недолго думая, лег на траву.

Голованов удивился:

— А на горку? На горку не поедем?

— На горку в другой раз, — сказал Ермаков. — Павел Сергеевич, как вы думаете, почему по данным экспертизы тормозной путь у Тимонина оказался длиннее нормы?

— Тормозной путь? Не знаю, — ответил Голованов.

— А кто знает?

— Наверное, тот, кто тормозит. Когда применил экстренное, вовремя или же с опозданием…

— Вы не стойте, лучше спускайтесь сюда, на травку, — предложил Ермаков.

Голованов пожал плечами, сошел с насыпи вниз и сел рядом.

— Значит, как я понял, вы не исключаете, что Тимонин мог с опозданием применить экстренное торможение?

Вопрос начальнику не понравился. Он нахмурился.

— Ну-ну, — засмеялся Ермаков. — Я ведь вас не допрашиваю. Мы сейчас просто беседуем.

Голованов промолчал.