Андрей Звягинцев - Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева

Строго вертикальный план.

Разборная палатка.

Свет? Проблема света в этой сцене (и преимущества).

Кран-стрелка. Или стремянка.

Говорил.

Арчил тянется к фонарику и гасит его.

В полной темноте.

Арчил включает фонарик.

Реквизит: дневник (блокнот, тетрадка… нелинованная фактурная бумага).

Мягкий солнечный свет пробивается сквозь материю. Светотень гуляет по лицу Арчила.

С воды снимать. (Мосток? Понтон?)

Рыба, которую хватает рука Давида.

Передний план: лицо Давида; задний: холм с машиной и бегущим Арчилом.

Добавить какое-то изображение сюда. Например, ручная камера с заднего сиденья на дорогах грунтовых у озера Петровское. Глазами Давида. Дорога с отцовским и Арчила затылками. Простой длинный план в машине.

Давид: Блин, я там такую щуку видел.

Машина тормозит перед камерой.

Если в основу концепции фильма заложено взросление детей, тогда это переход в иную систему отношений с миром. Если происходит это лишь с появлением отца, тогда эту историю следует рассматривать на принципиальной разнице между мужским и женским естеством.

Что есть образ женщины? Мягкая благодатная почва, утроба, которая обволакивает, питает и сохраняет дитя. Женщина – это мир для дитя, огромный мир, и всё же микромир, он «неплодоносен», если в почву не попадает семя.

Что есть мужчина? Это семя. Это жизнь. Микромир женщины замкнут, это закрытый мир, где ничего и никогда не меняется. Вечный круг повторений. Это мягкая, но застывшая форма. Благодаря мужскому началу происходит чудо – зарождается жизнь. Утроба эту жизнь цепко сохраняет, но дитя растёт, и ему становится тесно. И тогда наступают роды. Дитя выходит наружу. Рассмотреть появление отца и все последующие события как тяжёлый процесс родов, как обряд инициации к большому кругу жизни, к выходу из ваты материнской утробы к самостоятельному пути.

«Не кровь и плоть делают нас отцами» – Ф. Шиллер «Разбойники».

Отец открывает дверь и смотрит на колесо.

Отец отдаёт Давиду свой плащ и сам таким образом рискует заболеть. Отдаёт ему свои сапоги резиновые, огромные – 43-й размер, а сам он просто разувается и с босыми ногами… Так что Давид в отцовском плаще с капюшоном, и Арчил тоже в чём-то таком.

Реквизит: туристический топорик.

Отец (Давиду): Садись.

Давид садится на своё место. В это время Арчил уже перебрался на своё.

Отец садится за руль. Газует и выкручивает руль с дороги в сторону деревьев. Ломая подлесок, машина въезжает немного в лес и останавливается на более ровном месте. Выключаются фары, гаснет свет в салоне. Дождь.

Вставка. Ночёвка. В машине в лесу. + 30 сек.

Снято с заднего сиденья, через затылки Арчила и отца.

Сараи, лодки, сходни. Притопленные лодчонки. Строительство! Деревня брошенная.

Лодка гнилая, но она лучшая из всех. Просьба к Арчилу просмолить хорошо «вот здесь»…

Устанавливает мотор…

Планы: с моторной лодки рядом, с земли общий + 10–20 сек.

Камера с носа лодки снимает отца.

Камера с кормы снимает Арчила и Давида.

Неожиданно мотор издаёт странный звук. Глохнет. Отец пытается завести его. Дёргает шнур двигателя несколько раз. Поднимает крышку, копается в двигателе… Закрывает крышку… Ещё несколько раз пытается его завести. Безуспешно.

Отец: Садитесь на вёсла.

Возможно, решение некоторых кадров могло бы быть таким: камера за спинами мальчиков, виден отец на корме и руки детей с вёслами. Но этого мало (!!!)

Три точки:

1. Из-за спин Арчила и Давида.

2. Руки с вёслами и отец.

3. С места отца на детей.

К художнику: с этого момента мальчики переодеваются и, вероятно, до финала остаются в этой одежде. Думать, в какой (!!!)

Слишком.

Костёр за стенкой палатки ещё горит.

Начинается эпизод с общего плана с воды. Из палатки выходит Арчил и идёт, потягиваясь, к воде (к камере). Подойдя на крупный план, облегчается. Мы видим только его лицо. Тут (на заднем плане) выходит из палатки отца Давид. Арчил, заметив его, бесшумно бежит по песку (а за ним и камера) к Давиду, пугает его…

Потом они вместе снова идут к воде, и камера опять сопровождает их (спереди или за спинами?).

Потом на заднем плане мы увидим, как отец влез в свою палатку (например, за биноклем), когда мальчики стоят возле берега, смотрят на воду и разговаривают. М.б., одна-две склейки с затылка / с лица произойдут. Но потом, когда их окликнет отец – Арчил побежит к нему, а Давид не спеша пойдёт, – камера опять будет за его спиной…

Т.о. весь этот эпизод можно было бы снять одним планом (за исключением немногочисленных укрупнений).

Диалог – у палаток.

В кадре Давид, камера за спиной Арчила. И восьмёрка на Арчила.

Идём за их спинами. Ручная камера.

Стоим у воды за их спинами. Средний план. Обе спины и затылки ребят. Они стоят у берега или сидят на песке. Лицами обращены к воде.

С лица оба портрета средним планом.

Начались сложные эпизоды (!!!) Вышка (!!!) Не все технические решения пока ясны! Кран нужен точно.

Может быть, Арчил полезет? Давид останется внизу.

Давид: Он высоты боится, пап.

Реквизит: старый бинокль.

Литературно как-то???

Со спины – затылок, ухо, плечо мальчика. На вышке!!! (Каскадёр.)

Лодка носом в воде, кормой на берегу.

Отец говорит им: «Будьте осторожны. Эта лодка для нас бесценна. Час вам даю, через час чтобы были на месте…»

Панорама с рундука на нос лодки и горизонт.

С носа лодки. Через их затылки виден берег острова с палатками.

Арчил: Чё, на солнце перегрелся, мелкий?

С кормы лодки.

Вставка: отец чинит мотор. Поглядывает на озеро.

«Гамак» для щуки.

Как-то переиграть эпизод с заброшенным кораблём. М.б., на заброшенном корабле Давид закинул блесну и клюнула рыбина (??)

Или просто добавить этот эпизод (с кораблём). Например: сначала они увидели корабль (в конце предыдущего эпизода, после реплики Давида: «Да ладно, не заводись»). Доплыли до него. Поиграли на нём. Потом Арчил сказал, что «уже три», и только потом – рыба…