Андрей Звягинцев - Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева

Тебе разве? Идём, Кир. Пусть человек работает.

Вот когда ты приедешь сюда в следующий раз, вот тогда и подрастёт. Приедешь?

200-й объектив. Общий план с холмами.

М.б., в помещении Георгия стоит телефонный аппарат без диска – прямая связь. Над дверью входной, когда уходят дети покормить ослика, колокольчик бряцает – овечий колокольчик.

Алекс выбегает из дома. Быстро идёт к оврагу. Сбегает, едва не падая, по склону вниз (?)

Лина: Флоре скоро десять, Фаине – одиннадцать, а Фриде – двенадцать. Непросто, конечно. Но вообще, они у меня самостоятельные. Всё делают сами. Приучены с ранних лет.

Эндрю Уайет. Интерьер – сарай. Антресоль. Старая лодка.

Виктор: Нет, брат. Живи ты здесь…

Лина: Дети, чай…

На стене висит фотография (выбрать): – мельница (ещё не дом), отец с Георгием (помоложе оба); – Марк и Алекс (юные) с отцом + собака;

– крупный портрет отца (в интерьере);

– Алекс молодой (лет 16) в белой рубашке на фоне дома.

Фотографии – ручная печать!!!

Проезжает поезд, они не говорят, ждут, пока он пройдёт.

Алекс смотрит на Марка.

Марк: Так мне выпало.

Марк вкладывает деньги во (внешний) карман Алексу. Так он делает всегда. В морге, например.

Алекс выходит из автомобиля и кричит Киру: «Кир, поехали».

Мальчик идёт к машине.

Кир: Да… Она похожа на маму.

Зёрнышки в руке.

Чаша Грааля. Круглый стол. Какая-нибудь «чаша». Вино. Лампа.

Ночь.

Вера: Что случилось с тобой, Алекс? Что с тобой случилось?

Алекс: Научись сначала выражать свои мысли, а потом высказывай мне претензии.

Суёт руку в карман брюк, вынимает оттуда ворох денег. Расправляет их, складывая в стопку. Кладёт их в ящик…

Фрида у зеркала. Флора у проигрывателя. Мать за окном.

Коричневая.

Серая.

На веранде Ева катается на трёхколёсном маленьком велосипеде (который в коридоре второго этажа стоял под окном).

На том конце отвечают: «Алло».

Кир: Хорошо. (Алексу) Папа, тебя.

Виктор говорит с Алексом – в это время в кухне Лина что-то готовит и в проём коридорный зовёт Фаину, та идёт в кухню через весь коридор на зов матери.

Роберт: Вера… У тебя всё хорошо?

Вера: Да.

Роберт (через паузу): Я звонил вам сегодня. Никто не ответил.

Вера: Нас не было дома.

Молчат сколько-то времени.

Роберт: У тебя точно всё хорошо?

Вера: Да, конечно… Извини.

Спасибо, Роберт. До свидания.

На каминной полке фотография: Алекс лет 16 у дома или Алекс, Марк, отец с собакой у дома. Вера смотрит на фотографию.

Ветродуй!!!

Волосы немного растрепались у Веры. Она их не поправляет.

Раскаяние!!! Здесь Алекс может быть впервые «человечным человеком». Голос, интонация мягки. Лицо дышит «добром» и мольбой о прощении.

Герман крупно.

Марк крупно.

Белая рубашка.

Траурно-синяя. Или тёмно-коричневая. Какая-то тёмная рубашка. Решать?

Слеза на левой щеке Марка. Высохший след (?)

М.б., тут же на стене – ещё несколько фотографий прикреплены (пришпилены) вроде как наспех, без рамок: дети с отцом; мельница (без людей); все трое с отцом + собака; крупный портрет отца (в кухне, в интерьере). Или именно тут – юный Алекс (16) в белой рубашке. Думать (?)

Фотографии – ручная печать!!!

Алекс: Он умер…

Или – в полном молчании Алекс выбрался из машины и двинулся к дому. А это «умер» уже сыграет Герман. Он поспешно прикладывает руку к шейной аорте и медленно выпрямляется. Пауза. Взгляд. Сыграть смерть через молчаливый взгляд.

Здесь Алекс должен стать Марком. «Почти».

Алекс: Это для Марка. Пожалуйста, позаботьтесь о нём.

Алекс повторяет путь Марка. «Неужели нет надежды?» – Алекс. Врач: «Вся сила в вашем сердце. Вы или найдёте её там или не найдёте нигде».

Одним длинным планом снять панораму: от кроны дерева (начинается дождь), вниз к источнику; потом – над руслом ручья, вдоль этого русла «течём» к дому, где между свай под домом навалена старая домашняя утварь, рухлядь; ручеёк бежит дальше, вслед за ним выкатываемся и мы, но уже с другой стороны дома, упираемся взглядом в лужу, в ней отражается внешняя стена дома и небо. Несколько мгновений – отражение. Небо проливается очередной волной дождя. Капли обрушиваются в тёмную воду лужи перед домом.

Алекс. 4 состояния:

– До 35-го эпизода: уверенность. Сила. Камень. Патриархат.

– После 35-го эпизода до 121-го: разрушен. Пытается собрать себя. Не слышит её по-прежнему. Старается не выказывать свою слабость, но не выходит. Катастрофа.

– 121-й и далее до 162-го: раскаяние. Запоздалое раскаяние. Поздно. Омертвение – он понемногу становится Марком.

– 186–188-й: откровение.

Голос Веры: Роберт. Это Вера. Я приняла снотворное. Очень много. Я не хочу скорую. Помоги мне. Я умираю. Господи, что же мне делать?

Роберт: Главное, не спи, Вера. Старайся не спать, слышишь? Я скоро буду. И оставь дверь открытой, поняла? Ты слышишь?

Голос Веры: Да.

Сцены 166–169: одним единым планом сквозь всю длину коридора медленно снять все события. Часть из них останется за кадром. Пространство декорации решить как длинный коридор коммуналки.

Вера перебирает чёрно-белые фотографии из целлофанового пакета. Среди семейных фотографий есть фото с отцом Марка и Алекса; портрет самой Веры, молодой, ещё до замужества; снимок семьи Марка с детьми, такой же, что и в доме на холме, в рабочем столе, в кабинете отца… Среди этого набора семейных реликвий фотография, мизансценически повторяющая сюжет из Леонардова эскиза «Святая Анна и Мария с младенцем и Иоанном Крестителем».

Вера: Это моя мама. Киру ещё года нет.

Глубина, интимная, тайная.

Выход эмоциональный.

По спине в зеркале мы не понимаем, кто это набирает номер, и… Только после того, как он повернулся к нам в профиль и заговорил, вдруг понимаем – это Алекс.