Владимир Упоров - Темнота Гесферы

— Ладан, ты у нас самый образованный, не припоминаешь, как переводится Алл Фиори Санон с языка Мертвых Материков? — внезапно поинтересовался ренегат, насмешливо улыбнувшись. Эта самая улыбка крепко впечаталась в память Ладана и Катарины.

— «Санон» означает «грех» или «прегрешение», насколько помню, — заторможенно среагировал тот. Сознание отказывалось подчиняться, учитывая произошедшее.

— «Сборщик Грехов», — подсказала Катарина, по-прежнему не сводя глаз с парня.

Тот хлопнул в ладоши.

— Верно! Подумайте над этим на досуге. А еще… — он остановился на мгновение, — кончайте играть в дружбу. Вы не друзья, и слова Кассандры служат тому ярким доказательством. Люди, неспособные заметить страдания друг друга не могут быть настоящими товарищами. Презрение — вот что я испытываю, глядя на вас!

Как только Реннет закончил, будто кто-то сдернул с него маску. Выражение лица, и даже глаза изменились, возвращаясь к тому, каким были ранее. При этом он казался в замешательстве, удивленно озирался по сторонам.

Катарина подошла к повозке проверить состояние чародейки. На ее лицо вернулся цвет, а дыхание успокоилось. Она просто спала.

— Я жду от тебя объяснений! — ведьма обернулась к ренегату. В глазах пылала злость.

Только вот судя по физиономии и искреннему удивлению, Реннет понятия не имел, что ответить. Он будто бы только что очнулся.

— Не хочешь же ты сказать, что забыл обо всем? Память потерял? Поправить ее тебе? — наступала она на него.

— Не… нет, я все помню, — заговорил тот немного запоздало. — Однако мне сложно объяснить, как все произошло. Сам не понимаю. Словно я и не я одновременно…

— И это все?! — схватила его за шиворот Катарина.

Ладан понял, что волноваться не о чем. Впервые за последний год ведьма походила на себя прежнюю, хладнокровную, уверенную и сильную.

Что же касается таинственной целительницы, Реннет был уверен только в одном — она не являлась человеком. Порождение магии, имеющее внешнюю схожесть с прекрасной женщиной, окруженной целой стаей черных воронов, олицетворяющих человеческие грехи.

Регина услышала, как в соседнем дворе залаяла собака, и содрогнулась. Женщина уже устала вздрагивать при каждом ночном шорохе, однако ничего не могла с собой поделать. От постоянного психологического давления и стресса у нее начали седеть волосы.

Бабушкин дом — все, что у них с дочерью осталось. Больше ничего. Ни одной монетки. Те люди в прошлый раз выгребли все подчистую. Поэтому последние несколько дней им приходилось питаться лишь тем, что успело вырасти в небольшом садике, разбитом еще покойной бабушкой.

Как они дошли до этого? Ответ столь же зауряден, как и большинство человеческих мыслей. Регине пришлось заложить дом с прилегающими к нему постройками, чтобы достать лекарства. Дочь болела целый месяц.

Нет, женщина нисколько не сожалела о сделанном. Как мать, она была готова на все ради своего ребенка. И если бы не залог, дочь сейчас не прижималась бы к ее плечу. Болезнь протекала очень тяжело, только маг-целитель вкупе с дорогими микстурами и отварами сумели помочь. Впрочем, ничто из перечисленного не меняло того, в каком положении они находились сейчас. Купившие дом люди не ведали жалости или сострадания. Им было плевать на обстоятельства, и плевать на ребенка с матерью.

Буквально вчера на пороге объявился пренеприятнейший тип из всех, каких можно представить, и угрожал им. По заключенному договору Регина имела право проживать в этом доме еще год, а потом он перейдет к ростовщику. Но видимо ждать тот не собирался, и ясно дал понять, коли они не уберутся из жилища сегодня, быть неприятностям.

Совсем маленький городок, больше похожий на селение, не шибко-то изменился с приходом Темноты. По крайней мере, законы здесь диктовало не установленное Империей правительство, а богатые семьи. Им принадлежало все, включая мельницы, единственную кузницу, ткацкие дома и рынок. Без их ведома людям не удавалось продать даже выращенные на собственных огородах плоды и овощи, не говоря уже о рукодельных изделиях.

Для матери, в одиночку воспитывающей ребенка, не придумать условий хуже. Единственное, что помогало им держаться на плаву последние четыре года — это присылаемые кем-то деньги. Неизвестно, по чьей доброй воле, однако они приходили исправно каждые три месяца.

Денег хватало на еду и одежду. Регина могла лишь предполагать, что за щедрый человек им помогает. Точнее женщина надеялась, что это ее родители, когда-то давно переехавшие на север. Там им предстояло обжиться, а потом вернуться за нею и бабушкой. Но связь оборвалась после нескольких писем…

Долгое время от идеи отправиться на поиски родителей Регину удерживало здоровье бабушки. Она просто не пережила бы такой долгий путь, а оставлять дома одну еще опасней. Но потом, стало слишком поздно. Восемь лет назад город Веллин, откуда приходили письма, был стерт с лица земли стихийным бедствием.

Женщина не будучи дурой, прекрасно понимала, что им с дочерью придется оставить жилье. Подготовка заняла целый день. Завтра утром они планировали покинуть родной и в то же время недружелюбный город. В самом-то деле, не идти же ночью. Пускай освещение не менялось, ночь оставалась гораздо более опасным временем для путника, нежели дневное время. Если бы речь шла только о ней самой, Регина как-нибудь справилась бы, однако с семилетней девочкой на руках дело совсем другое…

Снаружи вдруг послышался отчетливый скрип открывающейся дверцы железной калитки. Кто-то зашел во двор. Калитка не могла открыться от ветра, так как Регина собственноручно запирала ее каждую ночь.

— Не бойся, слышишь? Все будет в порядке, это просто ветер играет, — шептала женщина, еще крепче прижав ребенка к себе. Ее охватило отчаяние и чувства безысходности. Двери и засовы на них были хлипкими и вряд ли кого-нибудь могли остановить. Приходилось надеяться лишь на то, что присланные ростовщиком типы посчитают дом пустым и не станут ломиться внутрь. Светильник она загасила, на всякий случай.

Вот уже отчетливо звучали шаги. Кто-то мягко ступал по мокрой земле. Грязь и вода хлюпали под подошвами обуви…

И тут Регина пришла в себя. Чужак был один, а значит, даже при самом худшем исходе у нее оставался шанс. А если не у нее, то хотя бы у дочери. Она сжала кулаки и потянулась к небольшому хозяйственному топорику, заранее спрятанному под простыней.

Скоро шаги застучали по деревянным ступенькам крылечка и остановились у самой двери. Мать с ребенком затаили дыхание. Сердце Регины замерло…

«Дук! Дук! Дук!» — постучался кто-то.

Она почувствовало, как сжатое в объятиях тельце задрожало. К несчастью, вчера девочка находилась дома и видела того неприятного типа. Пускай она еще не понимала всей ситуации, наверняка чувствовала опасность, и страх матери.