Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Что это, негласная установка руководства, которое хочет таким образом обезопасить себя от возможного провала, или дружеский совет самого Субботина?..»

Его размышления прервал голос Степана:

– Первый, я третий. Через минуту объект будет в поле вашего зрения.

– Я первый, вас понял. Где американцы?

– Я третий. Водитель такси, который паркует свою машину напротив кафе.

– Примите меры, чтобы через пять минут этого хвоста здесь не было. Как поняли?

– Я третий. Вас понял, выполняю.

На мониторе, встроенном в солнечные очки, Николай Петрович увидел изображение того, что происходит у него за спиной. Он увидел высокую фигуру Бурмистрова с длинными, спадающими до плеч кудрявыми волосами. Его загорелое худое лицо обрамляла узкая испанская бородка с небольшими тонкими усами, которая придавала ему черты респектабельности и аристократизма. Сейчас в его внешности трудно было узнать того замызганного туриста, каким он предстал перед их глазами в первый раз, когда камеры отследили его появление на станции метро «Комсомольская». Он был одет в чёрный костюм с удлинённым пиджаком, голубую рубашку с розовым галстуком. На его ногах просматривались элегантные мягкие замшевые туфли, а в руках он держал небольшой свёрток, завёрнутый в подарочную бумагу. Он приветливо поздоровался с мужчинами, сидящими у входа в кафе, и прошёл внутрь.

– Я третий. Готовность номер один. Седьмой и восьмой, ваш выход…

После этой команды парень с девушкой, которых Томилин принял за влюблённую пару, вышли из кафе и бесцеремонно, со смехом уселись на заднее сиденье такси. Таксист предпринял попытку воспротивиться такому бесцеремонному поведению молодых людей, но, увидев в руках у парня купюру в двести швейцарских франков, безоговорочно развернул машину и погнал её в сторону набережной Луи-Бонар. После того, как такси скрылось за поворотом, Николай Петрович не спеша встал и пошёл в сторону кафе, произнося на ходу контрольную фразу:

– Начали!

Алексей сидел в гордом одиночестве за отдельным столом в глубине зала. При появлении Томилина на его губах пробежала лёгкая усмешка, говорящая о том, что он узнал его. По мере приближения Николая Петровича к столику он встал со своего места, почтенно поклонился и протянул свою руку для рукопожатия, показывая всем своим видом, что он рад этой встрече.

Когда Томилина пожимал его холодную ладонь, Бурмистров заговорил по-французски:

– Здравствуйте, господин Шмид. Разрешите поздравить вас с присвоением генеральского звания, – после этих слов Томилин чуть не поперхнулся, а Бурмистров продолжил говорить, словно не замечая неловкости генерала. – Честно говоря, я знал, что вы придёте сюда сегодня. Впрочем, если быть уж совсем откровенным, то я тоже пришёл сюда только из-за того чтобы встретиться с вами. Видите, какая петрушка у нас получается! Вы гонялись за мной по всей России, а встретились мы далеко за её пределами.

С этими словами Бурмистров показал Томилину на противоположенный стул, приглашая того присесть.

– Прошу прощения господин Мовье, если вам будет не трудно, то зовите меня лучше по фамилии. Шмид, Фабио Шмид. А за поздравление спасибо.

– О! Какое великолепное произношение! Разрешите полюбопытствовать, где вы научились так правильно говорить?

– Это у меня от матери. Она была дочерью дипломата, знала несколько иностранных языков и с детских лет прививала их мне. Думала, что мне это когда-нибудь пригодится.

– И знаете, она не ошиблась. По крайней мере, здесь, в Швейцарии, знание языков вам пригодится ещё не раз. Разрешите спросить, что привело такого уважаемого человека в это скромное заведение?

Томилин уже был готов ответить, но Бурмистров выставил перед собой ладонь, как бы давая тому понять, что он ещё не закончил, посмотрел на свои часы, после чего продолжил:

– Простите, но я вынужден вас предупредить, что в нашем распоряжении осталось не более пяти минут. Поэтому будьте коротки и лаконичны.

– Я приехал сюда, чтобы сделать вам предложение вернуться на Родину. Эта просьба исходит как от меня лично, так и от моего руководства. У меня есть полномочия, согласно которым я могу гарантировать вам полную безопасность и неприкосновенность.

Бурмистров ничего не ответил, а сосредоточенно о чём-то задумался, смотря куда-то поверх головы Томилина. В какой-то момент Николаю Петровичу почудилось, что Бурмистров куда-то исчез, оставив сидеть на стуле только свою телесную оболочку. Его глаза не моргали, грудь не двигалась, а тело походило на восковую скульптуру из музея мадам Тюссо. Шли драгоценные минуты, а Фантом продолжал сидеть, как изваяние. Вот уже в наушниках послышался голос Соболева:

– Первый, я третий. Два ноля первый требует перейти к запасному варианту. Немедленно усыпите объект. Это приказ!!!

Томилин машинально достал золотую шариковую ручку, нащупал кнопку, но выстрела не сделал, будто предчувствуя, что это не лучший вариант. И когда градус напряжённости достиг своего апогея, Бурмистров пришёл в себя. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул полной грудью, его лицо приобрело розовый, живой оттенок плоти, и через каких-то там двадцать секунд он сидел с прежним видом, будто ничего не произошло.

– Спасибо, господин Шмид, что не воспользовались вашей ручкой, в противном случае через две минуты ни вас, ни меня уже не было бы в живых. Теперь слушайте меня внимательно и не перебивайте. Первое, выньте из вашей ушной раковины передатчик и положите его на стол. Второе, берите из моего свёртка ветровку с бейсболкой и идите за мной. Скорее!!!

Не зная, почему, Томилин беспрекословно выполнил его указания и через две минуты они стояли в дверном проёме запасного выхода из кафе, выходящего на улицу Рив. Здесь Бурмистров прислушался к тому, что происходит на улице, и через пять секунд, схватив Томилина за воротник, вытолкнул его за порог.

За три минуты до этого в машине радиоэлектронной разведки Соболев предпринимал отчаянные попытки связаться с генералом, который перестал выходить на связь. С одной стороны, на него давила Москва, которая безотрывно висела на спутниковой связи, требуя ежесекундного доклада о происходящем, с другой агенты СВР, готовые пристрелить его за непрофессионализм Томилина, который своим неповиновением подставил проведение операции под угрозу срыва. И пока их словесная перепалка набирала обороты, со стороны набережной Луи-Бонар на большой скорости под окна кафе подъехал видавший виды микроавтобус, у которого боковая дверь отъехала в сторону, и из его чрева показался ствол ручного гранатомёта. Ещё секунда, и ярко-огненная вспышка взорвала мирную тишину курорта. Не успел ещё рассеяться дым от взрыва, как из автобуса открыли шквальный огонь из автоматического оружия. Всё это произошло так стремительно и быстро, что нашим разведчикам пришлось констатировать постфактум, что их кто-то опередил. Через двадцать секунд всё было кончено. Автобус с нападавших исчез за поворотом, а набережная наполнилась едким запахом гари и стонами раненых.