Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

Надо было пополнить запасы, и Ворон неплохо справился с этой задачей. А потом мы покинули гостеприимные стены.

Оставалось лишь гадать, далеко ли еще до края мира. Путь, уже проделанный нами, раньше показался бы мне невозможным.

По дороге разговаривали мало. И не потому, что я дулся, – я уже давно приучил себя не обижаться и вообще относиться к жизни фаталистически. Просто Ворон был мрачен, а что за думы его гложут, он так и не соизволил мне сказать. Наверное, о плохой буре, что надвигалась с севера.

На диалекте Драгоценных городов слово «плохая» имеет три значения. Одно из них – «злая».

Уже в кромешной темноте мы достигли полоски леса.

– Дальше придется пешком, – сказал Ворон. – Монах сказал, дорога в лесу хорошая, но по ней трудно ехать ночью.

Я раздраженно хмыкнул. Как-то не придал я значения этому лесу. Больше думал о необычных холмах, что вздымались за ним. Все как один крутобокие, круглые и покрытые лишь сухой бурой травой. Ни дать ни взять горбатые спины огромных зверей, которые спят, подобрав под себя ноги и спрятав головы.

Эти холмы были напрочь высушены солнцем и ветром. В предвечернем свете я не успел их толком разглядеть, но успел заметить несколько черных шрамов, по всей видимости ожогов. Следы пожаров?

Лес был тоже сухим как трут. Деревья – в основном корявые дубы, с непривычными листьями, мелкими и хрупкими да вдобавок окаймленными колючками, как у остролиста. И цвета синевато-серого, а не густо-зеленого, как у северных дубов.

Посреди леса нашелся ручей, точнее, хилая струйка. Мы сделали короткий привал, напились, напоили лошадей, поели. Не хотелось тратить последние силы на разговор, однако я был вынужден сказать:

– Пятнадцать миль, да еще и в гору – вряд ли справлюсь.

И через полминуты удивился, услышав ответ:

– Если честно, я тоже в себе не уверен. До сих пор только на самолюбии держался.

– Бедро болит?

– Болит.

– Не мешало бы лекарю показать.

– Ага. И лучше всего Костоправу. Он мне эту дырку проковырял, он пусть и залечивает. Ладно, давай еще проедем, сколько сможем.

Нас хватило на шесть миль, причем последние две пришлись на травянистые склоны холмов. И наконец по обоюдному молчаливому согласию мы повалились на землю.

– Один час, – сказал Ворон, – и двинемся дальше.

Ну до чего же упрямая скотина!

И пяти минут не прошло, как я увидел первый признак «плохой бури с севера».

– Ворон!

Он глянул, куда я показывал, и не сказал ни слова. Только вздохнул и составил мне компанию в любовании молниями.

А ведь между нами и звездами не было ни единого облачка!

Жабодав, неся на себе Хромого, перевалил через гребень и остановился. Его била дрожь.

Тревога охватила Пса за много лиг отсюда, и с каждым шагом все крепла, все набирала силу пугающая аура. Если они с Хромым – сыновья Тьмы, то здесь – цитадель света. И в этой цитадели засел враг.

Таких мест осталось совсем немного. Надо их разыскать и уничтожить, всех до одного.

– Незнакомая магия, – прошептал Хромой. – Она мне не нравится.

Колдун повернул голову, оглядел небо на севере. Создания древесного бога где-то там, за пределами видимости. Находиться здесь очень опасно. Жабодав и Хромой – как между молотом и наковальней.

– Надо это проделать быстро, – сказал он.

Псу Жабодаву не хотелось этого проделывать ни быстро, ни медленно. Его воля, он обогнул бы цитадель света по широкой дуге.

Конечно, выбор у него был. Не сказать, что богатый, но был. Можно унести отсюда Хромого, не внемля его протестам. Но такой фокус пройдет один-единственный раз, и следует его приберечь для более важного случая. А пока Пес будет потакать раздутому эго напарника, будет выполнять безумные, дурацкие, а иногда и необходимые приказы – и ждать своего часа.

В их армии осталось две тысячи человек. Едва командиры объявили привал, солдаты в изнеможении повалились на землю. Хромой подозвал двоих, чтобы помогли ему спешиться.

Войско было обременено сказочной добычей. Каждый солдат набил заплечный мешок лучшими сокровищами, награбленными в разоренных городах или взятыми у павших товарищей. Очень немногие воины провели в этом походе больше двух месяцев. Из двух тысяч лишь сотня пересекла море вместе с Хромым, и у тех, кто не дезертировал, не было никаких оснований чаять себе долгой жизни.

Хромой прислонился к боку Пса Жабодава.

– Мусор, – прошептал он. – Сплошная погань.

Колдун был очень близок к истине. Солдаты, сохранившие в душе хотя бы искорку отваги и чести, сбежали первыми.

Хромой взглянул на небо. Улыбка слабо шевельнула руины его рта.

– Приступай, – сказал он.

Солдаты стонали и ворчали, поднимаясь на ноги и готовясь к бою, но ослушников не нашлось. Хромой злобно таращился на храм. Откуда эти сомнения, эта робость? Вроде нет никаких причин сомневаться в победе.

– Вперед! – хлопнул он по плечу Пса Жабодава. – На разведку, черт бы тебя побрал.

Затем колдун собрал уцелевших ведьмаков из северного леса. Прежде от них было мало проку, но теперь Хромой придумал для них задачу.

Ни малейший звук не предупредил его об опасности. Миг назад царила ночная тишина, нарушаемая стрекотом сверчков под ногами строящихся в боевой порядок солдат, и вдруг небо наполнилось атакующими скатами. Они налетели со всех сторон, по двое и по трое, на высоте не более пятидесяти футов, и в этот раз молнии у них были не основным оружием.

Прибывшие первыми сбросили толстые колбасовидные снаряды четырехфутовой длины. Повсюду расплескалось кипучее маслянистое пламя. Завыл Пес Жабодав, очутившийся под этой точной бомбежкой, завопили, завизжали солдаты. Ржали, рвались с привязи кони. Один за другим вспыхивали фургоны в обозе.

Колдун не ревел от ярости – на это не было ни сил, ни времени. Он уже готовил ловушку. Но пока сосредотачивался на этом, его самого застигли врасплох.

Хромого охватило пламя. И ни о чем другом он теперь думать не мог. Прежде чем успел создать вокруг себя защитный кокон из чар, его хворостяному телу был нанесен очень серьезный урон. Оно дымилось и теряло куски. Боль была ужасной, но еще ужаснее был гнев.

А с неба все сыпались пузыри с горючим. Скаты сбрасывали их, улетали и возвращались с молниями.

Хромой расширил свою оболочку, укрыв под ней пару шаманов. Один теперь силился поднять покалеченное тело господина, другой разыскал прорехи в волшебной обороне и принялся их закрывать.

Останки Хромого взмахнули рукой-головешкой.

Из ночной тьмы вывалился скат, вокруг него хлопали, трещали мелкие стрелы молний.

Хромой снова махнул рукой. Пес Жабодав ринулся в сторону храма. За ним последовало большинство солдат. Быстрый успешный штурм даст укрытие от небесного ужаса.