Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

Когда среди ветвей трещали молнии, солдаты цепенели от страха и благоговения; многие обращались в паническое бегство. Приходили их начальники и разинув рот смотрели, как Курганье омывается яростным синеватым светом.

Сосредоточив все мыслительные способности, тополь связался со своим родителем и наконец, с опозданием в несколько недель, сообщил ему о великой беде.

Близнецы Осенняя Паутинка и Паучья Шелковинка приближались к притихшему дереву, шагая след в след. Обе в черных кожаных шлемах, полностью скрывающих лица. Абсолютное сходство и в одежде, и в телосложении. И хотя их магическая сила уступала на порядок яростному и смертоносному могуществу любого из Десяти Взятых, они неплохо умели пускать пыль в глаза. Позаимствованные у предшественников стиль поведения и фасон одежды служили именно этой цели – выдавать себя за могучих чародеев.

Все же мало-помалу их сила росла. Такие маги честолюбивы и упорны, они постоянно совершенствуют свое мастерство, и если судьба отмеряет им достаточно долгий век, они становятся неотличимы от древних грозных колдунов, чье племя уже почти исчезло с лица земли.

Вот так и продолжает свой род это зло.

Близнецы продвигались, тщательно пряча страх от своих солдат. Они остановились. Вгляделись. Обошли вокруг дерева, двигаясь в противоположных направлениях. Когда встретились в исходной точке, уже знали ответ.

Черные сердца налились страхом, точно свинцом. Но одновременно в них затлела озорная искорка надежды.

Они подозвали помощников. Через полчаса вся армия выступила в направлении Весла.

Черт с ним, с Хромым. Появился враг поважнее.

Близился вечер. Оторвавшись от работы, Смедз взглянул на стену. И ухмыльнулся: еще два часа, и конец сроку. За мелкий вандализм и умышленное повреждение имущества он на три дня угодил в рабочую команду.

Скорей бы спрятать проклятый клин в надежном месте. На восточной стороне города построена новая башня, с нее видны северные ворота. Под крепостным зубцом, двадцать седьмым, если считать с запада на восток. Только Смедз будет знать, что штуковина лежит там в слое кладочного раствора.

Он был доволен собой, даже горд – отменную нашел нычку. Кто додумается искать в башне? Да никто. А если и додумается, ему что, всю стену разбирать по камешку?

За информацию придется заплатить.

Смедз снова ухмыльнулся.

Имперский солдат оскалился, но не взялся за кнут. Этот кнут живо научил Смедза простому правилу: в облаках витай, а норму выполняй.

Ухмылка исчезла, и не только по причине надзирателева неодобрения. На севере туча пыли, та, что приближалась уже несколько часов, в миле от стены исторгла из себя двух черных наездников. Они мчались во весь опор.

Наверняка это Осенняя Паутинка и Паучья Шелковинка. И теперь сестры знают о клине.

И как же скоро они вернулись! Чует сердце, быть беде.

Ну, по крайней мере колдуньи сняли личину невинности. Теперь Талли поймет, что собой представляет эта парочка.

До конца срока Смедз не получил ни единого удара, хоть и позволил себе размечтаться о девчонке, с которой познакомился накануне злополучного дня, когда попался за выведением похабной фразы на памятнике доимперских времен. Кстати, пришлось заплатить профессиональному составителю челобитных, чтобы научил изображать буквы. Смедз был совершенно неграмотен, даже собственное имя не мог прочесть или написать.

Вечером эта малютка – сущий вулкан любовной страсти, даром что ей и четырнадцати еще нет, – будет его ждать.

Как ни сладки были грезы о горячей ванне и чистом белье, пришлось их оставить. Старик Рыба ждал его освобождения – простой формальности, которая выражалась в перекусывании проволоки на шее арестанта.

– Тебе чего? – спросил Смедз.

– Да вот подумал, на всякий случай кто-то должен быть рядом, когда тебя отпустят. Талли наплевать, Тимми все еще лежит пластом.

На следующее утро после суда над Смедзом Тимми пошел к колдуну и попросил отрезать руку.

– И как он? Помогло?

– Да вроде помогло. Уже не так сильно болит. Идем.

По пути они говорили мало. Смедз все время озирался сощуренными глазами. Расчистка шла втрое быстрее строительства, опустели уже десятки акров. С севера приходили все новые отряды, город теперь прямо-таки кишел серыми. По улицам быстро и целеустремленно маршировали взводы ночных хищников. Чуть ли не на каждом углу топтались патрули из других подразделений. Смедза и Рыбу дважды останавливали, выясняли имена и цель передвижения.

Небывалые дела!

– Что тут за хрень творится? – спросил Смедз.

– Не знаю. Это совсем недавно началось, когда я за тобой отправился.

– Часа два назад из Курганья вернулись Паутинка с Шелковинкой. Я их со стены видел. Спешили как на пожар.

– Гм… – протянул Рыба. – Вот оно что… – Он огляделся; седые брови изогнулись, точно мохнатые гусеницы. – Ты его в стену спрятал?

Смедз не ответил.

– Вот и хорошо. Ты очень правильно поступил – я бы и сам не придумал ничего лучше. Хотя нет, запамятовал: я предполагал, что тебе придет в голову нечто подобное.

Шагая по улицам, они ловили разносящиеся слухи. Одна из новостей повторялась рефреном: на всех выходах из города выставлены посты. Солдаты впускают всех желающих, но никого не выпустят, пока не найдут тех, кто им до зарезу нужен. Имперцы уже обыскивают дома, ни одного не пропустят – серые, как известно, народ упорный.

– У нас проблема, – буркнул Смедз.

– И не одна.

– А ведь я говорил Талли. До посинения старался его убедить.

– Пожалуй, надо было ему наказать, чтобы оставался. Он бы тогда из вредности решил выбраться за стену.

– Запомню твой совет. Неплохо бы нам собраться, всем четверым. И втемяшить Талли в башку кое-какие факты.

– Или просто сделать все, что нужно, нравится это ему или нет.

– Верно.

Они свернули на улицу, что вела к «Черепу с костями». Там было полно сумрачных щелей и тенистых закутков, и Смедз занервничал – ему везде мерещились затаившиеся в засаде Паутинка и Шелковинка. О свидании с юной красоткой он забыл напрочь.

– Мы теперь можем только задницы прикрыть да запастись терпением – авось пронесет, – сказал Смедз. – Ведьмам нипочем не догадаться, с чьей помощью у клина выросли ноги.

– Надеюсь, ты прав.

– Рано или поздно бдительность ослабнет. Такой город, как Весло, надолго не запрешь.

– Смедз, им и не надо надолго. Они тут все вверх дном перевернут. Может, награду объявят. Причем большую – чтобы избавиться от таких же больших хлопот.

– Эти могут…

– Я заглянул к лекарю, у которого побывал Тимми. Помнишь этого типчика? Наверняка он понял, что за хворь подцепил наш парень. У него это на роже было написано.