Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

– Твою же мать! – Смедз аж остановился.

– Вот-вот. А еще колдун, который отнял руку. Это две стрелки, указывающие прямо на нас, и от них уже не увернешься, не убежишь. Пора принимать жесткие решения.

Смедз стоял и глядел в индиговые сумерки, пронизанные шпилями зданий в городском центре. Ну вот, приехали. С самого начала он боялся, что однажды придется кого-то пришить, – надеялся только, что не Рыбу и не Тимми.

– Коли решим, рука не дрогнет. А у тебя?

– И у меня. Коли решим.

– Пойдем выпьем. Заодно все как следует обмозгуем.

– Напиваться не резон – может, все-таки придется действовать. Первым делом надо позаботиться о колдуне. Он ведь не дурак, живо сообразит, что ищут серые, – штуковину, которая обожгла Тимми лапу. Ничуть не сложнее будет смекнуть, что он – ниточка, позволяющая серым добраться до нас. И если колдун будет ждать нашего визита, это не упростит нам задачу.

– Что хочешь со мной делай, но я все-таки пропущу кружку.

Они пошли в «Череп с костями». В этот вечерний час там хватало посетителей, но нашелся свободный столик. Хозяин гостиницы был не из тех людей, чье обаяние привлекает толпы любителей сорить деньгами. К большому облегчению Смедза, его кузен тоже отсутствовал.

Оба молчали, пока им не принесли кувшин. Смедз приложился от души, вытер рот рукавом.

– Я все думал-думал и вот что придумал. У нас есть этот, как бишь его… кворум, ага. Ты, я. Тимми ничего не сможет, даже если бы и захотел. А Талли только и знает, что спорит и дергается по пустякам да норовит нас подчинить, чтобы плясали под его дудку. Дадим ему власть – он все запорет, всех погубит.

– Твоя правда.

– И что делать будем?

Старик Рыба чуть улыбнулся:

– Предоставляешь мне решать? Хочешь, чтобы я тебе приказ отдал? Вроде как ты не виноват, просто выполнил распоряжение?

Такие мысли не приходили Смедзу в голову, но в аргументе собеседника содержалась шокирующая правда.

– Не бери в голову, – сказал Рыба. – Просто бывают в жизни ситуации, когда нужно прислушаться к себе и понять, готов ты бороться или предпочтешь отсидеться в кустах. Какие у тебя ощущения?

Вопрос был не из трудных.

– Я бы, может, и спрятался. Эти люди ничего плохого нам не сделали, наоборот, в помощи не отказали. Но как ни крути, а своя задница дороже. Не вижу другого способа уберечься от серых и не собираюсь слишком переживать из-за того, что не улегся в могилу.

– Вот ты и уговорил сам себя.

Смедз обдумал услышанное, и желудок сжался в тугой ком.

– Похоже на то.

– Значит, один голос у нас уже есть.

– Если только один, придется привлекать Тимми или Талли.

Как ни абсурдна была надежда, что Рыба проголосует против, Смедзу очень хотелось за нее ухватиться. Но холодный рассудок напомнил: неплохо бы остаться живым, пусть и с нечистой совестью.

– Я с тобой, – снова слегка растянул в улыбке губы Рыба. – Единогласно. Мне это тоже не нравится, но я не вижу другого выхода. Если ты увидишь, дай знать, я с радостью передумаю.

Рыба налил себе пива. А у Смедза все туже сжимались внутренности.

Бесшумный, как сама смерть, Пес Жабодав пробрался в монастырь. Летучие киты умчались на север, исчезли за горизонтом, бросили все, когда судьба их врагов висела на волоске. Это бегство изумило монстра, но все же не настолько, чтобы он впал в ступор. От раздумий о случившемся его отвлекала тысяча ран и ушибов.

Он миновал развалины и спустился в подземелье, где застал монаха за разрушением лепнины. Щелчок челюстей – и нет вредителя, хотя ничего спасти уже было нельзя.

Жабодав склонился над бочкой, уставился на плавающую в масле голову. Соображал он медленно, но здраво, и спустя некоторое время пришел к правильному выводу. Необходимо решить очень важный вопрос: есть ли хоть малейший смысл и дальше действовать в союзе с откровенно обезумевшим, не поддающимся никакому контролю существом?

Голова бодрствовала, смотрела, понимала – и была совершенно беспомощна. Хромой, не будучи по натуре вдумчив и чуток, не осознавал иронии происходящего. Едва ли не самый сильный и опасный колдун на свете в одночасье сделался безобиден, как новорожденный младенец.

Взгляд сверлил Пса, словно голова хотела во что бы то ни стало донести некую крайне важную мысль. Но слабая безмолвная связь, что была между ними прежде, пропала.

Пес Жабодав схватил голову зубами и, пыхтя, вынес из монастыря. Подыскал для нее местечко, которое казалось надежным, спрятал и захромал прочь, сторожко озираясь.

Надо все начинать с нуля, а он понятия не имеет, где набрать исполнителей для порученных ему задач. Знает только, где искать бесполезно. На севере Хромой и Жабодав не оставили после себя ничего, кроме руин и костей.

Зато теперь можно не торопиться. Никто не подгоняет Жабодава. Он будет просто жить, пока не столкнется с тем, кто окажется сильнее его.

Пес был уверен, что ему принадлежит все время в мире.

В доме светились окна.

– Он один живет? – спросил Рыба.

– Почем я знаю? – буркнул Смедз.

Этот колдун, должно быть, здесь первый богач, раз у него настоящие стекла в оконных переплетах.

По бумажной шторе скользнула тень.

– Ладно, плевать. Все равно нет уверенности, что там не сидят его друзья или клиент.

Смедз содрогнулся – к нему еще не приходила мысль о возможном побоище. Он пробежался взглядом по улице в ту сторону, где скрылся патруль. Серые тут повсюду. Надо управиться быстро и без шума.

– Ну что, готов? – спросил Смедз.

– Готов. Я себя настроил – как при Чарах перед атакой. Сильный колдун или слабый – риск один и тот же.

– Ты дрался при Чарах? А я и не знал.

– Молодой был, мозгов кот наплакал. Тошно вспоминать. Серые по сей день не успокоились. Не хотят, чтобы те, кого они там не прикончили, дожили до старости.

– Патруль.

Они растворились в тени между домами, согнулись в три погибели; если б не помои да собачье дерьмо, то и залегли бы. Из дверей в тот же миг пролился свет. Появилась женщина. Приближался стук солдатских каблуков. Дойдя до улицы, женщина встретилась с патрулем.

– Добрый вечер, сударыня, – сказал солдат. – Что-то ты припозднилась. К колдуну ходила советоваться?

Было темно, Смедз не видел, что делает женщина, но догадался без труда: она переводит взгляд с одного патрульного на другого, ей страшно, и нет уверенности, что это беспричинный страх.

– Да, – севшим голосом ответила она.

– Нельзя ли узнать твое имя? Мы проверяем всех приходящих и уходящих.

– Зачем?

– Не ведаю, сударыня. Приказано проверять. И такое по всему городу – наблюдаем за каждым, кто промышляет волшбой. Нам с Люком вечно везет как утопленникам. Вот и сейчас достался неугомонный трудяга – до утра не даст глаз сомкнуть.