Ольга Романовская - Маг без диплома

Обладатель клыкастой улыбки исчез, оставив после себя обжигающий шлейф Грани.

Гоэт довольно улыбнулся: от яда в крови не осталось и следа. Поверхностную рану он залечит сам, она ему не помешает, хотя, безусловно, ограничит на ближайшие дни свободу передвижения.

Его интересовали действия Брагоньера, и, закончив с демоном, Гланер отправил духов в столицу. В последнее время он сумел заставить их подчиняться себе, признать в нем мага. Они вернулись с заинтересовавшей его новостью: Эллина сбежала от следователя. Теперь у него появилась идеальная возможность разобраться с виновницей своих бед и гибели бесценной Стеши.

– Так она еще и инквизиторская подстилка? – Гланер крепко сжал пальцы. – Быстро же! Ничего, пташка, я обрежу тебе крылышки. Заодно и демона порадую. Тебе понравится, дорогая!

Усмехнувшись, он попросил теней найти работников кинжала и привести их сюда. У него была для них работа и деньги, чтобы ее оплатить.

У Эллины болело все тело – с ней не церемонились, пожалуй, с тюком обращались бы бережнее. Суставы онемели, гоэте даже казалось, будто у нее нет ни рук, ни ног.

Она не знала, сколько времени провела в мешке и куда ее везли, но у нее не было сил думать об этом.

Воздуха катастрофически не хватало. Дышать ртом Эллина не могла из-за кляпа, давно пропитавшегося слюной и ставшего до тошноты мерзким, а того, что поступало через нос, было достаточно лишь для поддержания основных процессов в организме.

Состояние удушья стало пугающе привычным. Темнота то и дело накрывала разум, погружая в некое подобие сна. Он был полон кошмаров, красных мушек и запаха тухлой рыбы. Последний исходил от мешка.

Наконец движение прекратилось, и до путаного сознания гоэты долетели голоса.

Мешок отвязали, бросили на землю, куда-то поволокли…

В который раз попрощавшись с жизнью, Эллина покорно ждала встречи с неизвестностью.

– Получи девку, приятель! Все, как договаривались.

Мешок подняли, развязали, и связанная гоэта вывалилась из него на снег, прямо кому-то под ноги.

Свет с непривычки резал глаза, и Эллина предпочла зажмуриться.

– Чистая работа. Свое честно заработали. Держите остаток.

При звуке этого голоса захотелось умереть. Мгновенно и самой.

– Куда ее?

Один из разбойников легонько пнул гоэту ногой в бок.

– В дом. Дальше я сам.

Подняв обмякшую девушку, мужчины перенесли ее в охотничью сторожку и по указанию Гланера опустили, а не бросили перед очагом на кухне.

Эллина, к тому времени открывшая глаза, не сводила взгляда с бывшего друга, пытаясь понять, что он намерен с ней делать. Или как. Она боялась, что кухня выбрана не случайно и послужит ареной для пыток. Но лицо гоэта было непроницаемо, на нем застыла довольная улыбка. Хищная улыбка.

– То, что у нее было, – мне.

Разбойники (очевидно, это было оговорено заранее) передали Гланеру все, что забрали у гоэты, от оружия до медальона.

– Деньги себе оставьте. На кабак. Удачной охоты, ребята! – Он вышел, чтобы проводить разбойников.

– И ты бывай! Если что, обращайся, все в лучшем виде сделаем.

Все трое вышли на улицу.

Гланер позволил похитителям Эллины сделать всего десяток шагов, прежде чем смазанной тенью в зооморфном обличье по очереди повалить их и перекусить горло. Хваленая реакция не помогла: гоэт двигался гораздо быстрее. Второй разбойник перед смертью сумел лишь запомнить немигающие, полыхающие пламенем глаза и пырнуть ножом пустоту.

Вернувшись в человеческий облик, Гланер вытер с губ кровь, размазав ее по подбородку, и, ругнувшись, приложил ладонь к боку – резкие движения бередили рану.

Стоять обнаженным на снегу было холодно, поэтому он поспешил одеться и вернулся в дом, к Эллине.

– Ну, здравствуй, Лина. Не рада меня видеть? А что так?

Гланер склонился над гоэтой и вытащил у нее изо рта кляп.

– Здесь ты можешь кричать, сколько захочешь, – никто не услышит. Заодно расскажешь, хорошо ли ерзала задом по инквизиторским простыням? Видимо, не очень, раз ты здесь. Маленькую Лину обманули, попользовали и выбросили. Как обычно.

В его голосе было полно сарказма и злости.

– В прошлый раз я сглупил, доверил работу другому, но теперь все сделаю сам. Вот только пока еще не решил, как. Ничего, время еще есть, я твою смерть оставлю на десерт. Ты, дорогая моя, за все мне ответишь: и за гибель моих планов, и за Стешу, и за то, что меня теперь травят. Я, конечно, не инквизитор, но, думаю, тебе понравится. Хотя, – губы его сжались, – главное, чтобы понравилось мне. И никто тебя не спасет: медальончик у меня, а Брагоньеру некого допрашивать. Господин следователь просчитался: зверь съел наживку, а в капкан не попался.

Присев на корточки, он наклонился к самому ее уху:

– Думаешь, я дурак, поверил, что ты сбежала? Нет, Лина, оттуда бы ты сбежать не могла, если бы тебя не отпустили. Какое ж ты на редкость глупое создание!

Гланер перерезал веревки на ногах, оставив руки Эллины связанными.

– Гланер, зачем… – хрипло пробормотала гоэта. Голос постепенно возвращался к ней вместе с восстановленным дыханием.

Он рывком поднял ее на ноги, заставив смотреть себе в глаза. Эллина повисла в его руках словно кукла.

– Ладно, полежи пока, продышись. Я скоро вернусь.

Гланер отпустил ее, и гоэта сползла обратно на пол.

Ему необходимо было уничтожить медальон, свести к минимуму риск встречи с боевыми магами. Пусть ищут ее обычными способами.

Медальон оказался крепким, не удалось испортить ни каблуком, ни ударом о пол. Пришлось применить кое-что из профессиональных знаний. Нет, не магию, Гланер не сомневался, что медальон не поддастся его простеньким заклинаниям, а алхимию. Питомцы училища проходили и различные дисциплины, которые должны были пригодиться в повседневной работе, в частности взаимодействие разных сущностей. От капельки кислоты не поможет никакая магия, а плетение разрушится, оборвав канал связи.

Гоэт давно увлекался ядами и противоядиями, поэтому у него в сумке всегда хранился запас разнообразных пузырьков, которые нельзя было открывать без перчаток. Один из них он аккуратно извлек, откупорил и наклонил над поблескивающем на столе медальоном.

Хватило всего нескольких капель для того, чтобы поверхность зашипела и начала деформироваться.

Гланеру показалось, будто бы он уловил линии тончайшего плетения, притаившиеся среди крупиц слюды и породы. Они жалобно подрагивали, обрывались, словно струны, и гасли.

Пара минут – и сердцевина камня была полностью разъедена кислотой.

Не снимая перчаток, гоэт поднял прожженный амулет, засунул в карман и вышел на улицу.

Лошади разбойников стояли на прежнем месте. Привязанные, они, храпя, косились на темневшие неподалеку трупы. Гланер подошел к одной из них, засунул остатки амулета в седельную сумку и, отвязав, зычно гаркнул. Лошадь сорвалась в галоп и быстро скрылась из виду.