Марк Ньютон - Разбитые острова

«Меня звали, – прозвучал голос у него в голове. – Зачем?»

– Разве ты не видишь? – нерешительно ответил Фулкром и показал рукой в небо, где летучий остров как раз завершал очередной маневр. – Нас догнали. Это конец. Мы все погибнем, прямо здесь и сейчас, если ты нам не поможешь.

Фра Меркури на миг повернул голову в сторону запада и тут же вновь обратил взгляд на Фулкрома. Кем бы он ни был – а «он» мог вполне оказаться и не «он», мало ли что жрец называл его «фра», – Фулкром все же надеялся, что помощь им он окажет.

– Чем ты можешь нам помочь?

«В какой моей помощи вы нуждаетесь?»

– Мне нужно, чтобы мой народ жил, что бы тут ни случилось.

«Мы все умрем рано или поздно, – отвечал фра Меркури. – В этом тоже есть своего рода свобода».

– Мне сейчас не до философии! – вспылил Фулкром. – На этот холм поднимаются десятки тысяч людей, и я хочу, чтобы каждый из них прожил еще немного! У тебя есть какое-нибудь представление о том, что собираются делать наши враги?

«Да».

– Что?! – рявкнул Фулкром.

«Убивать всех без разбора. Но к этому тоже привыкаешь. Я повидал столько резни, что на века вперед хватит. Мне она безразлична».

– Зато мне нет, черт подери! – в отчаянии крикнул Фулкром. Вдруг рядом оказалась Лан – он почувствовал ее легкое, умиротворяющее прикосновение. – Не знаю, какие планы у тебя, но я отвечаю за этих людей, и мой долг – обеспечить их безопасность, – продолжал он, и думать забыв о том, что совсем недавно отказывался от этой ответственности. – Ты можешь сделать что-нибудь – что угодно, – чтобы мне помочь? Ты помогал нам и раньше, но эта угроза кажется самой страшной. Если тебе нужно что-то из нашего мира, я все сделаю, все, что смогу, только, пожалуйста…

Молчание. Если фра Меркури понял слова Фулкрома, то ничем этого не выдал.

– Не забудь, что в этот мир ты попал с моей помощью. Зачем ты вообще сюда пришел, если не помогать нам?

«Чтобы умереть, – прозвучал туманный ответ, – за свободу. Ты уже видел мои трюки, как ты их называешь, и жаждешь еще. Задумайся, мой дорогой румель, что значит жить, когда миллионы и миллионы людей изо дня в день требуют от тебя того же самого. А начинается все так просто. Например, с исцеления умирающего ребенка.

Потом просьбы становятся значительнее: правительства предлагают свои союзнические услуги в обмен на орудия, с помощью которых они смогут выстроить свой мир. Я никому не отказываю, и тогда начинаются бесконечные советы, на которых я должен присутствовать, бесчисленные мольбы, которые приходится выслушивать и удовлетворять. Через тысячи лет разражается война: мои творения восстают друг против друга, мои дети убивают один другого. Я, выбрав мир, остаюсь в глубоком одиночестве. И вижу, как один за другим гибнут мои дети. А потом время истекает, их мир приходит к концу: медленно, постепенно, неотвратимо. Зачем он был? Кто знает.

Я становлюсь пленником жадности моих же созданий. Да, я ищу свободы, но сначала я хочу увидеть места, которые некогда помог заселить. Я хочу увидеть, как… как поживают плоды моих трудов здесь, в этом мире, прежде чем положить всему конец».

– Плоды твоих трудов, как ты нас называешь, – перебил его Фулкром, – вот-вот окажутся стерты с лица земли. Тебе это хотелось увидеть? Если ты в самом деле создал всех нас, то, может быть, ты надеялся, что именно такой конец нас и постигнет? А если нет, то у тебя есть выбор – не дай своим, как ты говоришь, детям погибнуть от геноцида. Это так неблагородно.

«В смерти вообще мало благородства».

– Пожалуйста! – взмолился Фулкром.

После долгого молчания фра Меркури ответил:

«Тебе присуща удивительная настойчивость, румель, она подкупает меня, несмотря на то что прежде я уже не раз слышал подобные истории».

– Мне нужно только одно: чтобы наши люди получили возможность продолжать движение на восток, через море, – продолжал умолять Фулкром. – Там мы найдем наших военных, которые нам помогут, или как-нибудь организуемся сами. По крайней мере, у нас будет передышка, чтобы приготовиться к бою. Мы ничем этого не заслужили, – Фулкром кивнул в сторону парящей в небе громады, – она просто свалилась в наш мир неведомо откуда. Я не хочу, чтобы сразу столько людей умерло. Если ты устал сам принимать решения, позволь, на этот раз я приму его за тебя.

Фра Меркури как будто задумался над словами румеля, – по крайней мере, Фулкрому так показалось. Человекобог снова бросил взгляд на вражеские орды, которые чернели на западе, затмевая собою горизонт.

«Чего ты хочешь? – спросил он. – Ты ведь назначил себя вожаком этого народа. Я знаю, ты уже чувствуешь это бремя – ведь это и есть бремя, ты согласен? – так скажи мне, чего ты требуешь прежде всего?»

Сердце Фулкрома подпрыгнуло. На раздумья времени не было. Что сейчас важнее: защитить задние ряды или начать покидать остров?

«Ну же, думай давай», – твердил он себе.

– Земляные экипажи, – решился наконец Фулкром. – Пусть едут по воде, но сначала пусть их станет больше. Я хочу, чтобы все наши люди поднялись сначала на холм, потом спустились вниз, к морю, и без потерь продолжали путь дальше, на восток. Ты можешь помочь им в этом, пока еще не поздно? Можешь сделать еще экипажи? Нам надо торопиться, ведь мы оба видели мощь этой штуки. Все, что нам нужно, – это еще немного времени.

«Это возможно», – был ответ. Повернувшись к Фулкрому спиной, фра Меркури размашисто зашагал вниз по склону.

– И что теперь? – спросила Лан. Она стояла рядом, обхватив себя руками, пытаясь защититься от пронизывающего ветра.

Вдруг раздался звук, похожий на рев рога: рои черных солдат начали надвигаться на задние ряды каравана. В ярком свете полуденного солнца Фулкрому хорошо было видно, как они атаковали беженцев из Виллджамура и других поселений.

– Что теперь? – повторила свой вопрос Лан. – Что он собирается делать?

– Я не знаю, – признался Фулкром.

– Мы должны сражаться, – заявила Лан. – Защитить тех, кого сможем. Помочь хотя бы кому-то скрыться на время – или до тех пор, пока этот фра Меркури не надумает помочь.

– Ты права. Я отдам приказ.

И они вместе вернулись к кобыле Фулкрома, в то время как толпы людей взбирались на вершину холма.

– Нас, наверное, убьют еще до наступления ночи, – небрежно сказала Лан. – Это не страшно, но, пока этого не произошло, я хотела… я ведь так и не поблагодарила тебя за все, что ты дал мне и чего у меня никогда раньше не было.

Фулкром прижал палец к ее губам:

– Я не раздаю бесплатных подарков. Я ведь влюблен в тебя, Лан, разве ты не заметила? Ну давай. – С этими словами он вставил ногу в стремя и поднялся в седло. И протянул руку Лан, хотя она в этом и не нуждалась. Настроившись на внутреннюю силу, она просто вспорхнула в седло.