Гай Орловский - Мир Трех Лун

Я сказал с тоской:

– Да какие цели?.. Был ураган, каких свет ни видывал. Я попал в самое то, меня унесло, долго кувыркало, а потом бросило. Знать не знаю, как я сюда попал! Думал, страна Оз, а меня сразу схватили и в каменоломню!.. Не знаю никакого принца, никаких мятежников… Мне бы только домой вернуться, ничего больше.

Он посмотрел на одного из тех, что привели.

– Дерта?

Тот поколебался, сказал с неуверенностью:

– Говорит правду… но я не представляю, чтобы ураган нес человека так долго.

Второй сказал знающе:

– В селе Смешляки как-то коровник разметал и трех коров поднял на воздух. Так тут же бросил на землю, обе разбились. Одну, правда, поднял высоко и отнес шагов на сто… но чтоб из королевства в королевство?

Дерта предположил:

– Это возможно. Но когда мне скажут, что такое случилось, не поверю.

– Я тоже, – согласился Виллис. – Что скажешь, таинственный враг?

Я сказал потерянным голосом:

– Я не враг. Если бы хотел соврать, придумал бы что-то поубедительнее, правда?

Дерта, в котором я заподозрил мага, проговорил неспешно:

– Если он хочет вернуться…

Форнсайн бросил резко:

– Это значит, что уже все вызнал!

– А что я мог вызнать? – спросил я с дрожью. – Я ж не выхожу со двора! Я что, был в ваших крепостях, пересчитывал, сколько у вас конницы?

Они переглянулись, Форнсайн сказал знающе:

– Ты был как раз в том месте, куда сходятся все нити. Не обязательно объезжать гарнизоны, достаточно потереться возле командующего. А узнал ты самое важное…

– Что? – спросил я.

Он хмыкнул, а маг объяснил обстоятельно:

– Что у нас нет такой мощи, чтобы перенести человека на тысячи миль. Что мы слабее. Что с вашими возможностями нас завоевать не так уж и трудно.

Я пробормотал:

– Но если я очень издалека, то войскам пришлось бы идти через десятки королевств, а те дадут отпор…

– А если ваш король как-то договаривается с ними? – сказал Форнсайн. – Ты назовешь все эти королевства, что лежат между твоим и нашим. Мы должны знать, с какой стороны ожидать нападение.

– Не знаю никаких королевств, – сказал я умоляюще. – Ну почему должен быть обязательно врагом?

Не отводя от меня взгляда, он вскинул над плечом палец. Со спины торопливо подбежал массивный мужик в кожаном переднике.

– Это Жак, – сказал Форнсайн, – его взяли подручным кузнеца, но он в тот же день сумел стать кузнецом.

Жак услышал, криво усмехнулся, я ощутил что-то недосказанное, спросил:

– Так быстро?

– Да, – ответил Форнсайн. – Кузнец сказал ему: смотри, сейчас достану из горна раскаленную подкову, и, как только кивну головой, бей по ней молотом.

– А-а, – сказал я, – хороший способ продвижения по службе.

Форнсайн взглянул остро.

– Сообразил? А другим по пять раз повторял, все равно хоть головами в стену бей.

– За такое и надо бить, – сказал я. – Мог же сказать просто «кивну»?.. А про утопший труп мертвого человека тут никто не говорит?

Они переглянулись, Жак сказал с угрозой:

– Поговори у меня!

Форнсайн тоже смотрит зло, словно и он пять раз в день говорит «кивнул головой» и «утопший труп мертвого человека».

Подручные кузнеца принесли мешок с древесным углем, часть отсыпали в каменный лоток, предварительно подложив лоскутки бересты.

Форнсайн следил с удовлетворением, время от времени поглядывал на меня, но я не то что не врубился, еще не могу поверить, что эта дикость происходит со мной, и не ощущал того трепета, который бы должен.

– Крепкий орешек? – спросил Форнсайн. – Я так и думал. Это другие видели простофилю, я-то понимаю, ты зверь опытный, тертый. Но ошибки допускал, допускал… Даже со слугами. Карнара то называешь мастером, то забываешься и чуть ли не приказы ему отдаешь… Плохо подготовили? Или просто торопились? Странно, где-то подлинный блеск, а где-то просто топорная работа.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что, – ответил он. – Я не видел, как ты побил Суховерта, но мне рассказали очень подробно. Я впечатлен. Удары умелого бойца под видом неряшливой деревенщины!..

– Вы мне льстите, – сказал я. – Боец из меня неважный.

– Но ты же побил?

– Просто он, – сказал я, – никакой.

– А как ты побил второго? Которого послал уже я?

– Не знаю, – ответил я. – Он был слишком уж неуклюж.

Он усмехнулся шире, но мне показалось, крупная змея приоткрыла пасть при виде беззаботного мышонка, бегающего прямо перед ее мордой.

– Неуклюж?

– Да, – ответил я. – Очень даже.

Он коротко хохотнул, словно ножом поскреб по котлу.

– После того случая, как ты побил Суховерта, согласен, тупого слугу, но я нарочито послал к тебе одного из своих лучших воинов. Велел переодеться в тряпки. Значит, говоришь, неуклюж?

Я сказал угрюмо:

– Сожалею и надеюсь, что у него зубы снова вырастут. Говорят, у бобров растут…

– А бобры при чем?

– Дураки глупее бобров, – сказал я убежденно, – читайте летописи!

Он кивнул, оглянулся. Бересту уже подожгли, оранжевые язычки огня прорываются между темными комочками угля, тот сразу начал багроветь, хотя не должен был: вообще между углями и берестой должны быть проложены сухие палочки, так что здесь не обошлось без магии.

Перехватив мой взгляд, он сказал почти благодушно:

– Пусть разгорятся. Инструменты нужно хорошо раскалить… чтоб раны не воспалились. Нет, все вспоминаю, как ты побил моего воина… Вообще чудо! Я не мог нарадоваться. Хотя и нехорошо такому радоваться, но ты настолько себя выдал, что лучше и не придумать. Кстати, ты заметил, что я наблюдаю.

– Правда?

– Заметил, – подтвердил он, – заметил. Должен был наблюдать только за противником, но замечал и кто где вокруг. Опытный зверь, хотя с виду такой молодой дурак… Или не такой уж и молодой, просто в личине молодого?

Жак одел на правую руку толстую рукавицу и потащил на себя из горящих углей металлический прут. Форнсайн кивнул с довольным видом, кончик раскалился не докрасна, а почти до оранжевого цвета.

Я издали ощутил идущий от железа жар. Форнсайн сказал деловито:

– Не знаю, сколько продержишься, но у этих ребят даже камень начнет разговаривать и признаваться в попытках убить королеву… Может быть, обойдемся без этой грубости?.. Все равно узнаем все, только от тебя к тому времени останется окровавленный кусок мяса. Если и выживешь, то калекой без рук, без ног, без глаз…

Меня передернуло так, что зазвенели цепи.

– Самое смешное, – ответил я хрипло, – что я не шпион и ничего не выведываю. Потому ничего не смогу сказать… а вы решите, что вот такой стойкий…

Он чуть кивнул Жаку, тот со сладострастной улыбочкой на жирной харе начал подносить к боку раскаленный кончик. Сперва я чувствовал нарастающий жар, затем острая боль пронзила все тело.