Улугбек Марат - Сквозь сияние мерцающих звезд

Часть Первая

Глава I

Наша мать умирала долго и мучительно. Началось это не неделю назад, не месяц и даже не год. Неизлечимый недуг снедал ее без пощады, спасти от этой болезни не сумели бы и самые видные и одаренные лекари во всем мире. То была болезнь, что день ото дня съедала ее. Пламя, что жгло на протяжении долгих лет, превращая сильную женщину с отважным и горячим сердцем в жалкое подобие живого человека. Живого лишь потому, что она по-прежнему была способна дышать, видеть, слышать, даже разговаривать. Но вчера этот пожирающий огонь, наконец, потух. Вчера боль закончилась. Вчера она вдохнула болезненного воздуха своей затхлой комнаты в самый последний раз. Она ушла в неведомые и неподвластные человеку дали, освободившись от плена своего тела, последовав за нашим отцом, таким же смельчаком, который дышал полной грудью и знал, что такое жить по-настоящему. Смерть постучала в наши двери.

Я был сокрушен, но одна мысль успокаивала меня. Я надеялся в душе, что теперь-то, избавившись от душащих оков больного тела, она обрела душевный и физический покой. Отыскала место, где сумела излечиться от тревог. Быть может, повстречалась там с отцом и сейчас они где-то там, в неизвестности, вдвоем, воссоединившись после долгих лет тяжелой разлуки.

Наши родители были отважными путешественниками, исследователями. Они жили, чтобы открывать нечто новое, для них не существовало никаких преград. Они жизни своей представить не могли без путешествий, ибо дух путешествий и открытий жил в их храбрых, буйных и свободных сердцах. Когда-то сердцам этим посчастливилось друг друга отыскать. Вдвоем повидали так много, мало кто еще среди людей, что жили и живут, были в стольких местах. Они покоряли горы и плавали по океану, в котором обитают невероятные существа, описание которых не способно передать в полной мере перо даже самого большого мастера литературы, твари опасные, но, в то же самое время, по-своему причудливые и красивые.

Девятнадцать лет назад у этих отважных странников по имени Агда и Эксел, родился их первый ребенок из двух – дочь, названная прекрасным и звучным именем Хилда – именно так называется горная вершина далеко на севере, чья покрытая ледяной шапкой верхушка скрывается в белых облаках. Спустя два года на свет появилось их второе чадо – на сей раз то был мальчик, названный Кеем. Я не раз спрашивал у матери, что означает мое имя. Назван ли я в честь одной из гордых и могущественных вершин, как Хилда? Мать всегда отвечала, что мое имя означает вечность – время, которое никогда не заканчивается. Люди могут приходить, люди могут уходить, попрощавшись, не думая о том, чтобы вернуться когда-либо. Но время течет и будет течь, подобно вечной реке без истока и устья. Раньше я не мог до конца осознать, что же это означает. Я думал, размышлял, глядя на бесконечно далекие звезды из окна своей комнаты теплыми летними ночами. Пытался отыскать ответы во многих книгах.

Агда и Эксел провели много лет в своих путешествиях. В одном из них, они отыскали уютную и спокойную, даже немного сонную деревушку среди зеленых елей, на плодородных равнинах, одаривающих благодарных жителей всем, чем может одарить их природа. Именно здесь, в деревушке, бок о бок с добрыми людьми, что никогда не видели горы вблизи и никогда не плавали по лазурным морям, решили они остаться, ибо отыскали идеальное место, чтобы растить своих детей. Родители хотели подарить детям собственный дом. То место, куда всегда можно вернуться из путешествий, место, где тебе будет рады всегда. Дети сами решат, отправляться ли им в неизведанный и большой мир, или провести всю жизнь в этом уголке без тревог и опасностей.

Хилде было восемь лет, а мне было шесть, я уже многое понимал. Наши родители решились пуститься в последний поход, провести последнюю экспедицию в далекие земли за морем, каньонами и лесами. Целью их путешествия стали огромные и неисследованные территории за холодными Морозными Пиками. Согласно древним легендам и историям, сложенным еще в те века, когда весь мир был гораздо моложе, там, под вечным слоем льда и снегов, погребены древние железные города могущественных людей-гигантов, что исчезли не одну тысячу лет тому назад. Агда и Эксел грезили этими далекими пристанищами самого невероятного, что только могло существовать. Они долго спорили, долго собирались с духом, планировали, пока, в один прекрасный день, не решились на это последнее предприятие. А детей, то есть меня и Хилду, оставили под присмотром хорошо знакомой фермерши по имени Хедма Хойд. Судьба одарила Хедму двумя замечательными дочерьми. Первая, старшая, скончалась еще в младенчестве, подхватив инфекцию, а младшая девочка, Ирма, всего на год старше меня. Мы с сестрой остались дома, а родители ушли однажды солнечным утром, обещая непременно вернуться обратно к нам. Воодушевленные, они оставили деревню. Помню, как мы с сестрой ждали их каждый день и каждую ночь. Но из этого путешествия отец не вернулся. Он погиб где-то по пути, а его тело стало добычей беспощадных падальщиков из темных земляных нор. Впрочем, участь матери едва ли намного легче – она заразилась какой-то загадочной болезнью, у которой много имен, но не существует ни единого лекарства. В книгах, которыми полнится наш дом, недуг этот кличут злым роком, ведущим в могилу. Так оно и есть. Самое худшее то, что человек с этой заразой может прожить долгие годы, постепенно слабея и становясь все менее похожим на живого человека. Наша с Хилдой мать протянула одиннадцать лет. Сначала она верила в исцеление. Или хотела верить, ради своих детей. Но, в конце концов, ей пришлось примириться с мрачной неизбежностью.

Вчера она закончила свой путь. Я не забуду выражение ее иссушенного лица. Она вцепилась в мое плечо, сжала болезненно крепко, я и подозревать не мог, что в своем полумертвом состоянии у матери может быть столько сил. Вся оставшаяся жизненная энергия, казалось, выплеснулась в этом действии. Я не забуду эти безумные глаза. Может быть, она еще будет являться мне во снах. В ночных кошмарах. Я держал ее за руку в тот самый миг, когда эта, когда-то прекрасная и полная энергии женщина, сделала свой самый последний вдох, после которого замерла, уже навсегда.

Сегодня, на закате дня, мы сожгли ее тело. Это ритуал, традиция местных. Вся деревня знала нас. Вся деревня собралась. Мы не стали идти наперекор старинному обычаю, который здесь чтят. В миле от деревушки раскинулась просторная полянка. Здесь тела людей предают погребальному огню, а когда костер догорает и мертвец обращается прахом, смешанным с пеплом, останки складывают в плотный мешок из шерсти, который предают сырой земле. А над местом захоронения в землю вбивают кол, к которому приделывают дощечку с именем той или того, чей прах покоится под знаком. Нам с сестрой, конечно, помогли сложить место для сожжения. Бревна и немного сена, ничего больше. Мы прикрыли тело нашей матери плотной серой тканью. Водрузили тело на место его последнего приюта. Огонь разожгла Хилда, как старшая дочь. В глазах ее стояли слезы, но ни одна не скатилась по щекам. Пламя погребального костра отразилось в зрачках моей сестры. Я тоже хотел сдержаться, но я, наверное, не столь крепок духом. Я был скорее книгочеем, а Хилда всегда была сильной, как наша мать.