Константин Иванцов - Ренегат

Другой потянул из ножен короткий меч. Ситуация нравилась Рыжему всё меньше, и он в свою очередь обнажил клинок. Его меч был длиннее, но противников было пятеро, не считая отступивших. Мелькнула мысль обратиться к магии, но он плохо представлял себе, как это делается, а думать и экспериментировать было некогда.

Обострившийся инстинкт заставил его пригнуться. Оказалось, что наёмник, сбитый им в начале драки, успел встать на ноги и теперь попытался сзади ударить Рыжего кинжалом в шею. Это послужило сигналом, и на него разом набросились остальные, как собаки на медведя, когда самая храбрая их них вцепится зверю в ухо. К счастью, им пришлось для этого огибать стол, и Рыжий успел садануть напавшего сзади эфесом в висок, отбить чей-то удар, упасть спиной на всё тот же стол и перекатиться через него, попутно сбив ударом ноги ещё одного противника. Встав на ноги на другой стороне, он тут же отскочил, отрываясь от наёмников, чтобы иметь свободу маневра. Что-то заорал выскочивший из кухни хозяин, завизжала подавальщица, а мгновением позже захрипел и забулькал один из нападавших, когда меч Рыжего рассёк ему шею и ключицу. Кровь окатила злосчастный стол, и все замерли, но отнюдь не от потрясения. Рыжий почувствовал, как его тело сжимают невидимые тиски, и у его врагов, судя по всему, возникли схожие проблемы. Маг всё ещё пытался остановить побоище, обездвижив его участников. Всего лишь обездвижив, и Рыжий сам поразился агрессивности своего отпора. Теперь он ясно чувствовал источник заклятия, и, с усилием развернувшись в ту сторону, выбросил вперёд левую руку.

Не понадобилось ни думать, ни экспериментировать, хотя он сам не смог бы сказать, что именно сделал. Незадачливого мага спасло только то, что между ним и Рыжим находились двое наёмников, чьи тела и приняли на себя почти всю тяжесть удара. Их отшвырнуло и впечатало в стену, предварительно приложив о стол, за которым расположилась недавно прибывшая компания. Сидевшие за столом шарахнулись, а стоявший на ногах русый маг сдавленно охнул и осел на скамью, прижимая руки к лицу. Из носа у него ручьём хлынула кровь.

Его спутники повскакали, но следовать примеру наёмников и бросаться на обидчика не спешили. Один из них наклонился к русому магу, другие молча переводили взгляд с него на Рыжего. Тиски исчезли, но драка прекратилась сама собой, и Рыжий медленно вытер кровь с клинка плащом убитого. Он не знал, что будет дальше, но на всякий случай приготовился ко всему. Отброшенные наёмники так и остались лежать у стены сломанными куклами, и он отстранённо подумал, что очень удивится, если они остались в живых. Между тем маг пришёл в себя. Коротким заклинанием остановив кровотечение, он отстранил пытавшегося ему помочь и поднялся со скамьи:

– Послушайте…

Что именно Рыжий должен был послушать, он так и не узнал. Русый осёкся, вытаращив глаза и отвалив челюсть. По его взгляду Рыжий понял, что тот узнал его, и это узнавание не доставило магу никакой радости. Скорее наоборот; побелевшие губы шевельнулись, и Рыжий скорее угадал, чем услышал, слово «палач».

Некоторое время Рыжий и молодой маг в звенящей тишине смотрели друг на друга, а все остальные смотрели на них. Маг судорожно стискивал побелевшими пальцами рукоять своего меча, но вытащить его из ножен так и не попытался. Быстро повёл глазами по сторонам, словно боясь хоть на минуту отвести взгляд от Рыжего, сделал шаг назад, попятился, потом как-то боком, по-прежнему неотрывно глядя на него, двинулся к двери, всё быстрее и быстрее. Его явно недоумевающие, но насторожённые спутники последовали за ним. Повернуться спиной русый рискнул только у самой двери. Бегом выскочил за порог, словно спасаясь от пожара, за ним быстро вышли и остальные.

Рыжий вложил меч в ножны. Снаружи послышались недоумевающий голос местного конюха, скрип дверей конюшни, топот копыт. Похоже, маг с сопровождающими торопились исчезнуть, забыв о своём намерении отдохнуть после долгой дороги. В зале по-прежнему царила тишина, оставшиеся продолжали таращиться на Рыжего, никто не решался не то что пошевелиться, а громко вздохнуть. Он обошёл стол, поднял сумку и направился к выходу, по пути бросив на стойку монету. Что-то подсказывало ему, что задерживаться тут не стоит, равно как и гнаться за магом, пытаясь выяснить, где и при каких обстоятельствах они встречались.

– Вы тоже уехать хотите? – спросил его стоящий на пороге конюшни конюх. Рыжий кивнул. – Сумасшедшие, как есть сумасшедшие, – ворчал конюх, выводя Черныша из стойла. – Только приехали, и сразу умчались. И хоть бы слово сказали, хоть бы монетку кинули…

Рыжий молча наблюдал, как он седлает коня, не реагируя на достаточно прозрачный намёк. Кошелёк ещё не показывал дно, но вопрос, когда и как его удастся пополнить, оставался открытым. Теперь он не сомневался, что и в самом деле враг магам. А значит, пока он находится в Мейорси, а может, и не только в ней, ему грозит опасность. Пожалуй, имеет смысл попробовать пробраться к тому мятежному генералу, быть может, там что-то выяснится.

Но как же тот маг его испугался! Ведь мог бы попробовать напасть или задержать, и если бы он воспользовался магией, попутно натравив на Рыжего своих людей, тому пришлось бы нелегко. Трудно одновременно орудовать мечом и сыпать заклятьями, так что шансы у русого были, но он предпочёл сбежать. Счёл противника заведомо сильнейшим, или просто от страха потерял способность соображать? «Палач»… Вдохновляющим определением его наградили. Чем он его заслужил, любопытно?

С тракта Рыжий свернул, едва выехав за ворота постоялого двора. Придётся снова ночевать в заснеженном лесу, маг поднимет тревогу, как только доберётся до своих. А значит, прощайте мягкие постели и вкусные трапезы, появляться на людях теперь никак нельзя. Механизм поисков вот-вот будет опять запущен, и надо убраться как можно дальше, прежде чем это произойдёт.

Отдохнувший Черныш шёл охотно, лёгкий морозец бодрил, приближающийся лес сверкал как хрустальный. Он был большим, этот лес, и была надежда затеряться в нём до самой ралинской границы. А там… Там видно будет.

Магия – всё же очень удобная штука. С её помощью можно развести костёр из сырых веток, сбить с толку собак, замести следы, согреться даже в самую холодную зимнюю ночь. Правда, применять её приходилось на ощупь, никогда толком не зная, получится ли то, что он задумал, и если получится, то как. Странно, знания по истории, географии, навыки владения мечом вспоминались сами собой, а вот искусство плетения заклятий восстанавливалось с куда большим трудом, и сознательно вспомнить, что и как для этого нужно сделать, почти никогда не удавалось. Но иногда, в моменты сильного желания, заклинания получались сами собой, как тогда в «Весёлом бычке», или когда он услышал позади лай и понял, что по его следу пустили собак. Может, это происходило потому, что магия сильней связана с личностью и памятью, чем все остальные навыки? Или он, оказавшись в окружении людей, ненавидевших магов, и сам став их единомышленником, старательно забывал то, что умел прежде?