Ксения Медведевич - Кладезь бездны

Тарик произнес перед войском речь: не беда, что припасов осталось всего на два дня. Если мы победим, кричал нерегиль, мы заберем еду и воду врага. А если погибнем, сражаясь, земные припасы нам все равно не понадобятся.

Вот тут-то гази и принялись собираться.

Сумаме Марваз ничего не сказал. Только под ноги плюнул и прочь пошел.

За такими думами каид не враз заметил, что ноги его затопали резвее и уклон пошел вниз, под гору.

Оказавшись на широком скальном карнизе, Марваз глубоко вздохнул и подставил лицо ветру. Распогодилось, неяркое солнце почти не закрывали легкие лоскутки облаков.

Под ногами полого круглились спины предгорий. Холмы сплошь курчавились кронами каменных дубов, и лишь изредка из темной плотной зелени выступали серые складки скал – словно их забыли разгладить огромные заботливые ладони.

А еще дальше плавно извивалась, словно широкая лента, долина – тоже зеленая. С множеством распадков и желтых ниток дорог – не иначе, там и воды много, и ручьи текут, и все такое.

Прищурившись, Марваз разглядел замок: серо-желтый пояс стен сливался с выступами скальной породы, и Хисн-аль-Укаба казался вросшим в вершину каменистого крутого холма далеко на востоке.

А еще дальше…

– Марваз, это город?.. – прикладывая ладонь ко лбу, поинтересовался Рафик. – Ну, там, за замком?

Каид прищурился сильнее и вгляделся в просторную, птичью по размаху панораму. Крохотный – издали-то! – замок топорщился изломанной линией стен и башен, словно подпирая дальний склон долины, а под ним стелилась широкая, закладывающая пологую петлю низина. И вот в ней посверкивало, играло белым и черным, торчало и шевелилось.

– Здоровенный какой город-то, – бормотнул Рафик.

Огромный муравейник у подножия замка продолжался дальше, дальше, покуда хватало взгляда – и скрывался за вклинивавшимся в долину горным отрогом.

Прямо напротив замка Марваз разглядел яркую красную точку. Вокруг нее блестело больше всего.

И понял, на что смотрит.

– Это не город, о Рафик, – упавшим голосом ответил он. – Это лагерь. Лагерь войска аль-Джилани.

Покряхтывая и постанывая: «О мои старые кости, о Всевышний, пошли мне облегчение и милость!» – старец устраивался на заботливо расстеленном для него молитвенном коврике. Место выбрали между двух кустов мастикового дерева – трепеща кожистыми длинными листиками, они закрывали пастуха от ветра. Нерегиль настоял, чтобы люди держались подальше от старика, и сейчас в резко, неприятно пахнущие заросли с халифом заехали лишь несколько сумеречников из Движущейся гвардии.

Тарик спешился. Подойдя к самому краю коврика, он земно поклонился шейху и что-то сказал. Аль-Мамун подъехал ближе и вслушался в разговор:

– Если ты говоришь, что мариды ошибаются, значит, так оно и есть, – почтительно говорил Тарик. – Так какова же истинная численность наших врагов, о наставник?

Хороший вопрос. Непонятно только, откуда старик может знать на него ответ. Но выглядел карматский лагерь внушительно. Чтобы не сказать устрашающе.

Старец вдруг захихикал и затряс бородой. Аль-Мамун в который раз почувствовал головокружение: это из-за высоты, что ли? Ему приходилось читать, что в горах труднее дышится и быстрее бьется сердце. Но они же вроде невысоко забрались, с чего бы…

Тут его бросило в жар, по спине под рубашкой потекли струйки пота. Кобыла замотала головой, беспокойно затопталась. Сиглави Тарика, которого держал под уздцы сумеречник, тоже заплясал на месте.

– А тысяч пятьдесят, не меньше! – как-то озорно воскликнул старый пастух, и аль-Мамуну на мгновение почудилось, что он слышит в надтреснутом голосе злую насмешку.

И следом осознал сказанное:

– Сколько?!..

А старик захихикал, потирая ладони, и громко сказал:

– Всевышний направил меня с делом, и дело выполнено! Я, аль-Хидр, – смиренный посланник Господа Миров, исполняющий его волю! Я только показываю дорогу заблудившимся и вывожу на прямой путь тех, кто его потерял!

Тарик медленно поднялся. Аль-Мамун видел, как тот сжал кулаки. А старец погрозился нерегилю согнутым подагрой, пятнистым пальцем:

– Все остальное – твоя забота! Сражайся, мой мальчик, и да пребудет с тобой удача!

– Постой, о шейх! – несколько растерявшись, аль-Мамун тронул лошадь. – Я отдам тебе награду! Ты отберешь верблюдов сам или доверишь это моим людям?

И тут то ли солнце вышло из-за туч, то ли солнечный зайчик от чего-то отпрыгнул, но в глазах на мгновение смерклось из-за острого высверка.

В следующее мгновение аль-Мамун увидел, что старик стоит, а мастиковые деревья вокруг него – горят?!..

Из зеленого пламени фыркнуло:

– Не прощаюсь, дети мои! Ибо сердце говорит, что мы снова встретимся! Хи-хи-хи!..

Изумрудный огонь взметнулся фонтаном. Услышав жалобное ржание лошади, аль-Мамун понял, что вокруг испуганно кричат сумеречники. Потом он понял, что кобыла встала в свечку, ибо обнаружил себя лежащим навзничь среди густой жухлой травы.

Когда ему помогли сесть, аль-Мамун увидел пустой молитвенный коврик. Совсем необгоревший кустарник. И испуганное лицо Тарика прямо перед собой.

– Что это было, во имя Всевышнего?.. – слабым голосом спросил халиф.

В ответ Тарик лишь поднял палец и повел им перед глазами сначала в одну сторону, потом в другую. Осознав, что водит взглядом вслед за пальцем, Абдаллах сердито смахнул руку нерегиля:

– Кто это был? Неужели сумасшедший?

Тарик взорвался:

– Сумасшедший?!. По-твоему, сумасшедшие исчезают в столпах зеленого пламени?!. Так себя ведут сумасшедшие, да?!. Абдаллах, это был Зеленый Хызр!

– Зеленый Хызр – это детская сказка, – упрямо прошептал аль-Мамун.

И тут же вскинулся:

– Почему ты мне ничего не сказал?!

– Потому что ты не поверил! Ты глазам своим не веришь, как бы ты поверил моим словам!

– Я не ребенок, чтобы слушать дурацкие россказни!..

Откуда-то послышался бурчащий низкий голос:

– Хозяин, он, похоже, и впрямь безнадежен.

Тарик вздохнул и покосился куда-то в траву у своих ног.

Среди желтых высохших стеблей аль-Мамун увидел… меч. Точнее, рукоять меча в виде тигра. Тигр стоял на передних лапках и, задрав голову, смотрел халифу прямо в лицо. Посопел и, мигнув зелеными глазищами, заметил:

– Чего уставился?

– Митама, мне только тебя не хватало, – уныло сказал нерегиль. – Прошу простить его манеры, о мой халиф.

– Живой меч, – ошалело пробормотал аль-Мамун. – Не сказка… Живой меч – не сказка…

– О! – одобрительно буркнули из травы. – Твой владелец, я посмотрю, делает успехи…

– Митама, прекрати грубить!..

Абдаллах снова встрепенулся:

– Живой меч. Зеленый Хызр. Штурм Альмерийя. Это?..

– Не сказка, – сказал Тарик, глядя прямо ему в глаза.