Ксения Медведевич - Сторож брату своему

– Именно, о величайшая… Пока наши воины переворачивали там каждый камень, сумеречника увезли на север – и увезли быстро.

– Увезли?.. Он что, вьюк с поклажей? Это нерегиль халифа Аммара, о ибн Махан, его нельзя никуда увезти или вывезти против его воли!

– Зато можно связать долгом благодарности… – Уголки глаз вазира барида пошли сеточкой тонких морщин.

– Хм, – наморщилась Мараджил.

Парсиянка не любила, когда ей напоминали о том, что она и так знала лучше всех. Конечно, ибн Махан прав, как она могла забыть. Волшебное существо расплачивается за свою силу именно этим – ему приходится дорого платить за каждый поданный из милости глоток воды.

– И что же ты предлагаешь делать, о ибн Махан?

Начальник тайной стражи накрутил на палец седое колечко бороды. И тихо ответил:

– В аль-Румахе ближе к осени собирают ярмарку.

– Ближе к осени?!..

– Ближе к осени, моя госпожа. Летом пустыня непроходима, – твердо сказал вазир.

– И?

– Бану суаль приедут на ярмарку – как раз осенью за алоэ приходят купеческие караваны. В аль-Румах. Сумеречника они привезут тоже, я почти в этом уверен.

– Почему, о ибн Махан? – заинтересовалась мать халифа.

– Похвастаться, о яснейшая, – тонко улыбнулся начальник тайной стражи. – Показать стрелка.

– Хм, – улыбнулась Мараджил, чувствуя, как улучшается ее настроение.

Ибн Махан улыбнулся в ответ:

– Мои агенты будут ждать Тарика загодя. Как только его выследят, мы пошлем за нерегилем гвардейский отряд. Не изволь беспокоиться, о величайшая. К началу осени Тарик будет в наших руках. А пока – что ж, пусть поохотится вдоволь…

Все сидевшие в комнате рассмеялись.

Мараджил веселилась от души, и веселье ее отдавало злорадством.

Что, Тарик, плохо тебе жилось во дворце? Мы подавали тебе яства на золотых блюдах, подводили лучших коней и целовали полы твоих одежд, о Страж, – но ты закусил удила, словно необъезженный жеребец, и умчался в пустыню! Сбежать решил от своего господина!

Ну-ну.

И как тебе живется среди невежественных бедуинов?

Не хотел стоять у золотого престола халифов? Что ж, походи за верблюдами, поживи в вонючем шатре, поголодай вместе с нищими голодранцами!

Возможно, по возвращении служба уже не покажется тебе тяжким бременем, о Тарик…

Кстати, о возвращении…

– Новый фирман уже подписан, о ибн Махан? – обернулась Мараджил к начальнику тайной стражи.

– Да, моя госпожа, – склонил тот голову. – Эмир верующих ознакомился с донесением из Ятриба и отказался от намерения казнить нерегиля. Правда, на утреннем приеме наш повелитель сказал, что Тарику придется многое объяснить, если он желает найти благоволение в глазах халифа…

Парсиянка расплылась в улыбке почти против воли: о Хварна, какую удачу ты посылаешь! Истинно, Священный Огонь благословил добросовестного и честного служаку из ятрибского джунда!

Каид отряда, посланного с фирманом для нерегиля, как известно, не сумел схватить Тарика – зато сумел разузнать многое в вилаятах, где побывал Страж. Каид Марваз описал все, что видел, в подробнейшем письме. И, судя по тому донесению, обвинения против нерегиля оказались ложными, жалобщики – лицемерными и продажными, а истинные радетели гибели Тарика – бандитами и разбойниками. «Тарик творил дела жестокие, но справедливые», – написал ятрибский гвардеец в письме.

И Абдаллах велел сжечь прежний фирман и написать новый – не упоминающий об оковах. Правда, желания объясниться со строптивым существом халиф не утратил.

Что ж, самое время вмешаться. Долг благодарности – это хорошо. Это правильно. Но признательность Стража – ненадежный залог безопасности. Мараджил добьется от Тарика большего.

– Пусть твои люди соберут новые свидетельства в пользу нерегиля, о ибн Махан, – строго сказала парсиянка. – А тот каид, как прибудет в столицу, препроводит Стража не в ас-Сурайа, а в мою загородную усадьбу. Я хочу сделать моему сыну щедрый подарок, о ибн Махан. И не поскуплюсь на подарок тебе…

Вазир барида недоуменно поднял кустистые брови:

– Госпожа лично желает передать халифу свидетельства? Но для этого вовсе не обязательно везти нерегиля в Райский сад…

Мараджил поджала губы. На самом деле усадьба называлась иначе, Райским садом ее обозвали злые языки. В хорошо укрепленный дом притаскивали должников и тех, кому госпожа Мараджил желала развязать языки. Иса ибн Махан мог бы обойтись без столь прозрачных намеков…

Фазлуи закхекал:

– Воистину, господин ибн Махан есть кладезь мудрости… Он прозревает истину: госпожа желает подарить халифу покорного и смирного Стража, хи-хи-хи… Уже не помышляющего о побеге, хи-хи-хи…

Иса ибн Махан нахмурился, но Мараджил тонко улыбнулась под шелком шарфа:

– Не тревожься, о Абу Сулайман. Мы не допустим бессмысленной жестокости. Но меры будут достаточными, чтобы вразумить Тарика, – ибо он нуждается во вразумлении. Одно дело – дерзить, другое – бросить государство на произвол судьбы. Мой сын слишком мягкосердечен, а Стража нужно отучить своевольничать. Я займусь этим нелегким делом сама.

Вазир барида продолжил хмуро смотреть на узоры ковра у своих колен.

– Я отдам тебе доходы с Балха, о ибн Махан, – тихо добавила Мараджил.

Иса ибн Махан медленно кивнул.

А Фазлуи захихикал и поманил костлявым пальцем свою саламандру: поди, поди сюда, полезай домой, моя детка. И требовательно постучал по бирюзовому камушку в перстне – давай, давай, не кобенься.

А не то…

Северный Неджд, начало осени

К вечеру ветер, как обычно, усилился.

Антара в который раз расчихался над угольями. Криво прилаженный котелок не желал закипать на сдуваемом пламени.

– Рукопомойник, руки у тебя из задницы произрастают… – донеслось до него всегдашнее бурчание сумеречника.

За ним последовала длинная тирада на фыркающем, в нос бубнящем родном наречии Рами.

– А ты бы помог мне! – привычно отмахнулся Антара. – Дрыхнешь целыми днями, хоть бы подстрелил кого, вторую неделю мяса не ели…

Рами только лениво сплюнул. Антара, понятное дело, бурчал про мясо больше для поддержания разговора. Газелей и ориксов они не видели уже с месяц – животных как сдуло. Ад-дабур , нехороший западный ветер, приносил песчаные бури из Большого Нефуда, и все живое бежало от раскаленного жара, иссекающего мясо с костей. В шатрах рассказывали, что именно ад-дабур истребил племя ад, противившееся пророку Худу. Еще говорили, что старики не упомнят, чтобы западный ветер держался так долго – он стих лишь пару дней назад.