Вячеслав Вигриян - Перемещенный

— Да, на территории сиртей. Сопровождение я предоставлю. Мои люди проводят вас к линии фронта и проследят, чтобы вы благополучно добрались к своим.

— Чтож, звучит заманчиво. А если я все-таки не соглашусь?

Степан безразлично пожал плечами, демонстрируя полнейшее равнодушие:

— Да ради Бога. Можете отправляться домой прямо сейчас. Вам ведь аэродром для посадки нужен, не так ли? Вот и летите к нему, а уж мы позаботимся, чтобы содержимое вашего трюма было использовано по своему целевому назначению. Боезапаса с лихвой хватит на несколько таких аэродромов как тот, который мы только что покинули.

Женщину передернуло. Она все еще находилась под впечатлением того кошмарного, и вместе с тем извращенно-величественного зрелища, когда в один миг сотни, тысячи людей вспыхивают живыми факелами, бесцельно бегают по огненному полю до тех пор, пока не прогорают сухожилия, пока костлявая не смилостивится, наконец, над ними и не соберет свою кровавую жатву. По глазам оберстлейтенантши Степан уже понял, что выиграл этот раунд вчистую. Понял, однако по какой-то неясной причине не испытывал по данному поводу желаемой радости. Облегчение — было, да. Усталость была. А вот радости — нет. И лишь когда он вгляделся в потемневшие зрачки стоящей перед ним женщины, в ее лицо, постаревшее одним махом как минимум лет на двадцать, Степан осознал вдруг, что за безделица мешала ему испытывать подобающий такому случаю законный триумф. Походя, совершенно не задумываясь о том, что он делает, он только что собственноручно отправил на тот свет такое количество людей, что его с лихвой хватило бы на заселение небольшого городка. И абсолютно не грел тот факт, что, не сделай он этого, и они с Улушей были бы давно мертвы, а «Барон фон Рихтгофен» вновь пристыкован к причальной мачте аэродрома.

— Мы согласны. Давайте сотрудничать.

— Прекрасно. Вот карта. Груз находится вот здесь, — острый ноготь Степана оставил на глянцевой поверхности заметную вмятину. — А доставить его необходимо сюда. Все предельно просто, не находите?

— Как сказать… Посадить машину таких габаритов в полевых условиях не просто сложно, а практически невозможно. Тут специально оборудованный аэродром нужен, как вы правильно заметили. Можем мы рассчитывать на помощь ваших людей при взлетно-посадочных маневрах?

— Естественно. Сделаем все, что в наших силах.

— Чтож, в таком случае будем надеяться на лучшее. Герхард, — подозвала она второго пилота, и тот, зафиксировав штурвал, приблизился. Склонился над картой, напрочь игнорируя присутствие опасного пассажира. Далее они повели диалог уже на немецком. Степан же устало прикрыл глаза и расслабился. Ноги просто гудели, организм требовал полноценного отдыха.

Вскоре пилот вернулся на свое место, и дирижабль, медленно развернувшись вокруг своей оси, полетел теперь уже в противоположном направлении.

— Ваш кофе.

Надо же! Немка и впрямь протягивала ему чашку дымящегося ароматного напитка. Господи ты боже мой!!! Ноздри Степана раздулись, а к горлу подкатил такой тугой ком, что стало трудно дышать. Подношение принимал с осторожностью, стараясь не пролить на пол ни капли из крошечной фаянсовой чашки. Сделал робкий глоток и даже прижмурился от удовольствия.

— Расскажете о себе? То, что вы не сирть, я поняла сразу.

— Сначала вы. Очень уж интересно узнать, как все здесь устроено.

— Хорошо, давайте по порядку, — устав стоять, женщина не побрезговала присесть рядом с ним на койку. Закинула ногу на ногу, чуть помешкав, пуговицу верхнюю на кителе расстегнула. Затем продолжила, медленно подбирая слова: — Дирижабль, как вы уже заметили, состоит из прорезиненной оболочки, натянутой на жесткий деревянный каркас, и встроенной в него гондолы. Объем газа внутри оболочки, в нашем случае водорода, разделен на отсеки-баллоны. Управление осуществляется с помощью штурвала, за которым сейчас находится Герхард. Он же следит за клапанами поддува и стравливания воздуха и водорода. Манипулируя ими, Герхард уравновешивает дирижабль, осуществляя так же набор высоты и снижение. За правым штурвалом — Хубер. Его задача — производить аэродинамическую стабилизацию аппарата по тангажу. В сущности, Герхард и сам со своего места может вполне справиться с этим, но в боевом режиме, когда дорога каждая минута, такое разделение необходимо. Теперь ваше любопытство удовлетворено?

— Да, так давайте же удовлетворим ваше. Что именно хотели бы вы узнать?

— Будет лучше, если я начну за вас. Начну — а вы продолжите, — черноволосая немка оказалась на редкость приятным собеседником. Ее арийский гонор куда-то испарился, сейчас подле него сидела немолодая уже, но довольно-таки привлекательная и чертовски умная женщина. — Итак, вы перемещенный или, как у нас в простонародье говорят, выкидыш. У себя на Родине занимали высокую должность, скорее всего трудились на военной ниве. Но вот случился казус: от жизни устали, или умер кто из тех, кто вам дорог — и вот вы уже здесь. Не успели глазом моргнуть, как попали в новый мир, — она облизнула пересохшие губы.

— Продолжайте.

— Чтож, и продолжу. В новом мире вы тоже не нашли себя. Да-да, не махайте руками. Новая должность не устроила? Хотели чего-то большего? Или скука одолела? У нас здесь это наиболее распространенное явление. И вот вы, в отличие от других, вместо того, чтобы обратиться к профессионалу из отдела кадров или дипломированному психологу, пустились во все тяжкие. Пьянки-гулянки, дорогие рестораны, женщины — все это может довольно быстро наскучить, если старательно перегибать палку. Вам захотелось новых ощущений, бурления адреналина в крови, и вот вы уже здесь, сидите со мной рядом. Бесстрашный пират, воин без страха и упрека, по рукам которого текут реки невинной крови.

— Вы закончили?

— Да, — теперь она с вызовом смотрела на него, ожидая то ли неминуемой расправы, то ли просто прилюдной порки.

Нет, не дождется. Хотя следовало бы, конечно. Выпив кофе, Степан вертел пустую чашку в руках, разглядывая со всех ракурсов незатейливый рисунок, выполненный явно вручную. Ну что ей сказать? Дескать он, Степан, ни в чем не повинен? Виноваты во всем испорченные родительские гены или дядя Вася из соседнего подъезда? Нет, не будет он изливать душу перед этой так уверенной в своей правоте немкой.

— Почему вы молчите?

— Да вот, сравниваю. Чьи руки чище: мои или ваши?

— А что не так с моими руками?

— Только не убеждайте меня, что на них крови нет. Не поверю. Не в вашем случае.

— Не сравнивайте то, что сравнить невозможно. Кровь на войне — в порядке вещей. Или ты убьешь врага первым, или он убьет тебя, а потом придет на твою землю и уничтожит все то, что для тебя дорого, ради чего ты живешь. Так что не передергивайте, мы сейчас о вас говорим.