Коллектив авторов - Далеко-далёко. Рассказы о детях

По мере того как продвигалось моё образование, я всё доставала и доставала книжку, листала её и листала, но понять не могла. Правда, картинки мне не надоедали, и я рассматривала их с удовольствием и мысленно даже переселялась в них. А книжка тем временем стала терять свой товарный вид, она, уже далеко не новая, лежала в замусоленной бумажке на прежнем месте. Я не осознавала, что приближается «гроза».

Мама рада была моим успехам в школе, я начала хорошо читать, даже очень хорошо! Я даже бегло читала ту самую книжку, но почти ничего не понимала!

В тот день мама встретила меня возмущёнными криками:

– Как, как ты могла без спросу взять? Кто тебе разрешил лазать везде?

– Я не брала… – бормотала я. Сердце катилось в пятки, дух перехватило, вспотели руки. Мама потрясала книгой передо мной и была на грани истерики.

– Зачем брать? Господи, что теперь делать? Какая она грязная! Замусоленная вся! Что ты с ней делала?

– Читала, мама! Это очень интересная книжка! Я её читаю-ю-ю!

– Зачем лгать! Ну что ты можешь здесь прочесть, она написана на болгарском языке!

Вот оно что! Это по-болгарски написано! Здорово как! Оказывается, я умею читать по-болгарски – подумала я и сказала:

– Давай тебе почитаю, и ты увидишь, что я не обманываю!

Она устало и как-то безучастно отдала мне книгу. Я начала читать:

– Шарл Перо. Спящата Хубавица. Имало едно время един цар и една царица. Те си нямали деца, а толкова им се искало да имат и така им било мъчно, че с думи не може да си и скаже. Ходили на поклонение в много страни, правили обети и дарения, но напразно. Най – после царицата родила момиченце.

Направили хубаво кръщение…

Я продолжала читать и уже чувствовала свою победу. Мама махнула рукой, и книжка навсегда осталась у меня. Чья это была книжка или для кого её купили, я не спрашивала.

Я этого не знаю до сих пор.

В маленьком домике с уютным палисадником, далеко за городом, вместе с бабушкой жил-поживал Шуша. Он был очень огромным и всё время печально вздыхал. Бродил одиноко по дорожкам, волоча за собой плюшевого медвежонка размером с настоящего.

Шуша грустил, и вместе с ним плакали тучи. На дворе стояло лето, мальчишки и девчонки купались в речке, гоняли наперегонки на велосипедах, а над покосившимся домиком всё время моросил дождик.

Подперев лапой огромную пушистую голову с рыжеватыми кисточками на ушах, Шуша сидел на крылечке и смотрел на дорогу. «Нет, не едет», – горестно произносил он, и бездонные глаза цвета аквамарина наполнялись слезами.

Ребята старались его рассмешить, приглашали с собой на речку или в лес за грибами, но он лишь сокрушённо мотал головой. Шуша был таким большим, что мог спокойно положить лапу на крышу бабушкиного дома. Надевая костюм моряка, специально сшитый бабушкой, поправляя бело-голубую бескозырку, он играл настоящими пароходами на волнах безбрежней реки и, собирая грибы, приминал не траву, а деревья. Представляете?

Бабушка по вечерам, забираясь на чердак своего домика, рассказывала «малышу» сказки, расчёсывала курчавую гриву и промокала простынёй влажные глаза.

Ночною порой шелестели дубравы, цикады вторили лесным феям, посапывал во сне и Шуша. Чтобы его накрыть, бабушка сшила из трёх простыней, трёх пододеяльников и трёх пледов огромное покрывало. Подушку набивали всей деревней. Крышу возводили пять самых высоких кранов.

А Шуша всё ждал.

У него было одно заветное желание, и лёжа на спине звёздной ночью, он боялся пропустить падающую звезду и не загадать то, о чём так сильно мечтал.

Шуша любил пускать мыльные пузыри, но после того как один из пузырей опустился на дом бабушкиной соседки и взмыл ввысь вместе с деревянным домишком и вовсе не довольной тётей Машей, бабушка попросила внука так больше не делать.

«Малыш» ещё больше загрустил. Он бродил по полям под зонтиком, а тучки неотступно следовали за ним. Бабушка заставляла надевать резиновые сапожки сто тридцать пятого размера и плащ, чтобы Шуша не промок и не простыл.

По утрам он выпивал две цистерны молока, съедал сто штук блинчиков, которые бабушка пекла на специально построенной печке, обмакивая их в огромный таз с вареньем. Бабушка всё время повторяла: «Ты наелся? Может быть, ты голодный? Съешь ещё». Она боялась, что «малыш» недоедает.

Одним тёплым августовским днём послышался шум подъезжающего автобуса. Хотя Шуша увидел его намного раньше, чем тот показался из-за поворота. Когда из него все вышли, «малыш» вздохнул: «Нет, не едет». Но тут же радостно воскликнул: «ПРИЕХАЛА!!!» Навстречу Шуше спешила молодая женщина, немного задержавшаяся в салоне автобуса. Просто она везла подарок, и пока его доставала, все уже разошлись.

– Приехала! Приехала! Приехала!

Слышали все: и рыбы в пруду, и феи лугов, и стрижи, и даже медведь в своей берлоге.

Тучи над бабушкином домом мигом испарились, выглянуло ласковое солнышко, и Шуша, осторожно посадив на одну лапу гостью, чей приезд так долго ждал, прижал её к себе.

И так получилось, что Шуша исчез. Совсем. Исчезли пушистые ушки с кисточками, огромные лапы и хвост. Остался лишь маленький мальчик Саша и его мама. «Ты больше не уедешь?» – спросил малыш у мамы.

«Нет, мой милый, – ласково отвечала она, вглядываясь в глаза сына цвета аквамарина. – Теперь мы будем всегда с тобой вместе».

Выпив на ночь кружку молока, мальчик заснул, и ему приснился огромный смеющийся Шуша, с которым они всю ночь играли в прятки, бегали наперегонки и, лёжа на спине под звёздным небосводом, загадывали желания.

Жёлтые листья стучат в окна храма. Синее небо отражается на ликах святых, и огоньки в лампадках едва заметны из-за яркого солнечного света. Осень.

Устав от понесённых трудов, отец Пётр присел отдохнуть на своём любимом месте возле иконы Богородицы, подаренной храму монахами Почаевской Лавры.

К церковной лавке подходит женщина, чтобы подать записки на ближайшее Богослужение. Она берёт листочки бумаги, ручку и останавливается, задумчиво глядя на дежурную Пелагею, потом начинает говорить о том, что не знает, как поступить в сложившейся ситуации.

Пелагея, за многие годы служения в храме научившаяся слушать, не торопится давать советы, и женщина начинает свой рассказ.

У неё есть внук Иван, которому уже пошёл шестой год, а он так и не начал говорить. Они обращались ко многим врачам, но те не смогли установить причину и не знают, как помочь ребёнку. Ванечка слышит, всё понимает, умеет читать и писать, но не говорит. Пелагея посмотрела в сторону отца Петра и посоветовала женщине побеседовать с ним. Та подошла ближе, и батюшка, узнав её имя, спросил Анну, к каким врачам они обращались.