Анатолий Махавкин - Звери у двери

– Нет, мля, – угрюмо буркнул я, – ты меня только что убил. Иди, посмотри.

Илюха подошёл и некоторое время непонимающе рассматривал метательные ножи, вонзившиеся в деревянную стену. Бросок оказался настолько мощным, что снаружи остались одни короткие рукоятки.

– Но я же не промахнулся, – товарищ определённо оказался в замешательстве, – хоть, блин, и не хотел этого делать. Как ты… А, то самое, про которое ты рассказывал? Круто, ничего не скажешь! Через меня как молния прошла.

– Нефиг было выделываться, – я вытащил один клинок, потом второй, – но должен сообщить тебе преприятнейшее известие: похоже, мы все стали неуязвимыми. По крайней мере, ножики нас не берут.

Ножики, ха! И Ножики тоже.

Мне эта информация досталась не так легко, как Илье. Честно говоря, сначала я даже не понял, в чём дело: высверк металла и звон под ногами. Я посмотрел вниз и увидел лежащий на камне тёмный треугольник. Сверху донёсся изумлённый возглас, и я опять поднял голову: теперь на физиономии парнишки читалась не только злоба, но и недоумение.

– Какого хрена? – осведомился я, и парень швырнул второй нож.

Результат оказался тем же самым: клинок громко звякнул, ударившись о камни. Вот только теперь до меня дошло: при таком броске нож просто не мог лететь мимо – он летел сквозь меня. Однако прежде чем я успел в полной мере переварить эту невероятную мысль, меня охватила дикая ярость: этот мелкий говнюк пытался меня прикончить!

Высота была не меньше трёх метров, но я преодолел её в один прыжок, разом оказавшись около тощей фигурки в одних латаных штанах непонятного цвета. Мальчишка тотчас отпрыгнул назад, и в его грязной ладони материализовался длинный тонкий нож. Кажется, такие зовутся стилетами. На физиономии засранца испуг медленно стирал удивление и злобу.

Парень нервно обернулся: около ближайшего домика ещё парочка подобных ему напряжённо смотрела в нашу сторону. Как выяснилось мгновением позже, нервный взгляд был всего-навсего отвлекающим манёвром: стоило мне отвести взгляд, и говнюк тут же оказался рядом, всадив стилет мне под ребро.

Попытался всадить. От удара, нанесённого в пустоту, паренька развернуло вокруг оси, а оружие вылетело из пальцев и запрыгало по земле. Однако мальчуган оказался проворным точно обезьяна, и мгновенно восстановил равновесие, попытавшись схватить нож. И у него бы получилось, если бы я не успел поставить ногу на лежащий клинок. Простым совпадением оказалось присутствие длинных грязных пальцев злобного парнишки на рукояти. Громкий вопль возвестил о временном перемирии. Между нами двоими. Потому как парочка наблюдателей определённо имела намерение вмешаться. Пришлось принять некоторые превентивные меры.

Я наклонился и, подняв обронённое оружие, приставил лезвие к горлу пленника. Нет, пока ему ничего не угрожало (хоть очень хотелось сделать нечто членовредительское), но со стороны всё выглядело весьма угрожающе.

– Прикажи своим проваливать, – тихо шепнул я, – иначе тебе – конец.

– Как Шпеньке? – процедил сквозь сжатые зубы парнишка и пустил в меня луч ненависти. – Чёртов упырь!

Ну, теперь-то хоть понятно, откуда такая сильная любовь. Должно быть, это коллега мёртвого засранца, которому тот вчера посылал сигналы во время нашей совместной прогулки.

– Пока я никого убивать не собираюсь, – ох, сказал бы мне три дня назад кто-то эдакое пафосное – засмеял бы, – но если твои дружки немедленно не отвалят, придётся передумать. Давай просто поговорим.

Паренёк свистнул сквозь щербатые зубы и взмахнул свободной рукой. Однако его друзья продолжали неуверенно топтаться на месте, пряча руки под лохмотьями одежды. Я нажал на стилет, и второй свист оказался громче, а жест – гораздо энергичнее. На этот раз возражений не было, даже безмолвных. Оборванцы исчезли в малозаметных переулках, а мы остались один на один. Я поднял ногу и позволил пленнику растереть повреждённую конечность.

– Прежде всего, – сказал я, наблюдая за каждым движением собеседника. Его быстроту и ловкость я уже успел оценить, – хотелось бы знать имя того, кто так настойчиво пытался меня прикончить.

– Никак нельзя ламиям имя говорить, – угрюмо буркнул пацан, и его лицо перекосилось нервной гримасой, – Шпенька, дурень, язык распустил, и что с ним? Спёкся Шпенька!

М-да, встроенный переводчик выдавал те ещё варианты!

– Поверь мне, – доверительно сказал я, – твой Шпенька спёкся совсем по другой причине. Сам знаешь, как бывает: не то время, не то место… Проще говоря: нехрен лазить ночью по чужим домам.

Ну да, кому я это говорю? Это же – местная гопота, и на жизнь они зарабатывают именно этим.

– Он никого не собирался убивать, – парень насупился, – просто тихонечко бы снял рыжьё и отвалил. А я ему, балбесу, говорил: никак нельзя к ламиям поночи шастать! Сегодня с утра пошёл за ним, а он уже холодный. Всё равно, не прощу тебя!

– Ты разбиваешь моё сердце, – мне было плевать, – но всё-таки, как тебя зовут, неуловимый мститель?

– Ножиком кличут, – он вытер нос, – потому как я ножики без промаха бросаю. Точнее, всегда бросал… А сегодня непонятное приключилось.

– Сильно переживаешь из-за этого? – ох, ну у него и взгляд: пришьёт почище ножика. – Ладно, признаю: нехорошо с твоим другом получилось. Честно говоря, случайно всё вышло, не хотел я этого.

У меня в голове появилась совершенно безумная мысль, отголосок разговора с Ильёй. Передо мной стоял местный житель, в совершенстве знавший все закоулки города, и жителей, их населявших.

– Но я готов загладить свою вину, – он изумлённо вытаращился на меня. – Слушай, Ножик, думаю, мы могли бы очень помочь друг другу. У тебя, наверняка, имеются знакомые, которых ты недолюбливаешь; коллеги по ремеслу, мешающие работать; ну, в общем, те, от кого бы ты хотел избавиться. Ведь есть?

Он молча кивнул и прищурился. Кажется, до него начало доходить, к чему я веду. Ушлый паренёк. А у меня, если честно, от собственных мыслей холодело внутри. Очень сильно холодело. Потому как – нечеловеческие это были мысли.

– Значит вы, упыри, будете жрать моих врагов, – медленно произнёс Ножик, и на его губах появилась странная усмешка. – Если про ентот фортель дознаются попы, меня запросто вздёрнут. Даже судить не станут. А может, я лучше сам им сообщу про нечисть поганую?

– И что это тебе даст? В рай вне очереди? – Он гыгыкнул. – А так и тебе хорошо, и нам.

– Ладно, упырь, – он стукнул кулаком о колено, – добазарились. Когда начинаем?

– Чем скорее, тем лучше. Сегодня, – холод внутри усиливался с каждым мгновением, – можешь уговорить кого-нибудь зайти в наш дом? Остальное – не твоего ума дело.

– Проще простого! Тут, опосля Напасти, по району дохтур шастает, с тремя монашками, вроде как за хворыми следит, гнида толстая! Так эта скотина уже несколько раз сдавала меня стражникам. Я ему сболтну, дескать, больные опять у Водомера объявились, а ты уж не плошай: как обещался, так и сделай.