Борис Усенский - Берега Ахерона

— Вы долго будете задерживать раковину? — раздался рядом скрипучий голос сварливого старичка из соседнего номера.

— Извините! Я совсем быстро! — смутился Морозов и торопливо брил подбородок, — Прошу!

— Молодежь! — скрипел дедок, — Я для того, что бы, такие как Вы жили, молодой человек, в Сибири еще при Александре III сидел. Никакого уважения к годам и заслугам.

Не желая слушать старческое брюзжание, Андрей молча забрал чайник и вышел, а следом неслась напыщенная речь о бездуховности молодого поколения.

Дроздов по-прежнему спал. Капитан, хмуро на него посмотрел, молча оделся и вышел из комнаты. На улице было хорошо. Жара еще не вступила в свои права, и остатки ночной прохлады приятно щекотали лицо. Мимо протарахтел грузовичок с матросами и Морозов чихнул от едкого дыма. Город оживал крикливыми голосами лоточников, цокотом копыт и звонкими голосами мальчишек-газетчиков. Ближе к проходной завода услышал гул множества голосов и растерянно посмотрел на часы.

Во дворе завода шел митинг, на котором клеймились враги пролетариата и пособники мирового империализма. Охранник, на проходной, радостно аплодировал, и Морозову пришлось дважды хлопнуть дверью, пока красноармеец его увидел.

— Я не понял, товарищ солдат! — возмутился Андрей, — Что за бардак? По какому поводу цирк? Где директор завода?

— Я…,товарищ военспец! — виновато опустил голову красноармеец, — Рабочие отказываются выполнять распоряжения дирекции и белого гада Гросснера! Избирают теперь заводской руководящий комитет из сознательных товарищей! Граждане Гросснер и Боркин сидят на складе под арестом!

— Что? Кто отдал приказ? — прошипел Морозов, — Я должен повторять дважды?

— Начальник караула, младший командир Хвостов!

— Немедленно сюда! — разъярился Морозов, — Совсем очумели! Бегом!!!

Часовой испуганно попятился и дрожащей рукой стал крутить ручку телефонного аппарата.

— Что это такое! Почему посторонние на проходной? — послышались возмущения и, в дежурку просочился невероятно тощий парень с повязкой дежурного на рукаве.

— На каком основании, товарищ младший командир, задержано руководство завода? Вот мой мандат! Это, во избежание лишних вопросов!

— Саботажники и контра! Прикомандированные…

— Молчать! Немедленно соедините со штабом флота! — стукнул кулаком по столу инженер, — Лично с товарищем Домбровским! Распустились!

Часовой возился с телефонным аппаратом до тех пор пока Морозов не вырвал из рук трубку и сам не вызвал коммутатор.

— Девушка! Срочно штаб флота! Да, лично командующего! Быстрее, красавица! Спасибо большое! Товарищ Домбровский? Это с судоремонтного беспокоят! Военный инженер Морозов! Так точно! Дирекция арестована. Начальник караула вместо наведения порядка занимается самоуправством! Передаю трубку!

Чем дольше младший командир говорил с начальством, тем сильнее бледнел, а под конец разговора и вовсе стал заикаться. Опустив трубку, Хвостов козырнул и виновато посмотрел на Морозова.

— Что сказал товарищ Домбровский? Не слышу! — холодно поинтересовался капитан, — У меня дефекты слуха?

— До прибытия комиссии подчиняться Вам, товарищ командир!

— Прекрасно! Для начала давайте освободим незаконно задержанных!

— Может не надо? — попытался вставить свое слово начальник караула, — Там они в безопасности, а так их просто растерзают!

— Разумно! В таком случае проводите меня к ним! — кивнул Андрей и нервно закурил, — С чего все началось?

— Товарищ Гросснер остался недоволен работой и снял с руководства старого большевика. Рабочие возмутились и потребовали справедливости. Пошли к директору, а тот стал на сторону контры.

— Понятно!

Рабочие продолжали митинговать и на двух красноармейцев не обратили внимания. Склад находился в глубине завода в обвалившемся здании, до которого было идти минут десять. За это время Морозов вполне серьезно думал о том, как бы вывести Гросснеров из Севастополя и переправить на Запад. Спаситель! Тут самому удастся выжить или нет, а он других выручать вздумал!

Часовой кивнул и долго возился со ржавым замком, пока не сломал ключ. Морозов молча отобрал винтовку и двумя ударами сбил прогнившие дужки. В помещении склада было пусто и невероятно сыро. Арестованных поместили в подвальчике и закрыли на засов. К счастью засов сбивать не пришлось. Директор сидел на пустом снарядном ящике и, смотрел на Гросснера.

— Иван Леопольдович! Что с вами? — опустился на одно колено Морозов, — Савелий Ефремович?

— Отмучался Иван Леопольдович! — вздохнул Боркин, — У него случился приступ, а капли разбились в кармане, когда он пытался вырваться от рабочих. Вот так! Где я теперь такого инженера найду? Не знаете? Я, к сожалению, тоже! Мы вместе учились в Петербурге, но Ваня остался инженером, а я отправился в Сибирь в ссылку. Боже-ж ты мой, почему он?

— Вас отсюда вывести? — спросил Морозов и протянул директору папиросину.

— А смысл? Зачем, скажите на милость? За что я гнил на каторге? Даже для самих себя работают из-под палки! Вот так! Дайте прикурить!

— Скоро приедет уполномоченная комиссия! — заметил Андрей, зажигая спичку, — А директор в грязном подвале! Не порядок, форменный непорядок! Товарищ Хвостов! Пусть вынесут тело гражданина Гросснера и проводят директора в заводоуправление! Выполняйте!

— Да, Вы абсолютно правы! — кивнул Савелий Ефремович и поднялся с ящика.

К моменту возвращения Морозова из импровизированной тюрьмы волнения почти улеглись, хотя и слышались недовольные выкрики в адрес начальства. Чоновцы быстро навели порядок и, директор без помех прошел в кабинет. Морозова остановил Домбровский.

— Большое спасибо, что Вы оказались во время на заводе! Ивана Лепольдовича жаль. Я попрошу Вас исполнять обязанности главного инженера, пока не пришлют кого-нибудь из Москвы.

— Как военный я должен согласиться, но как специалист…, - покачал головой капитан, — Я ничем не рискую, разрезая самотоп на куски, но за ремонт того, что плавает, не возьмусь!

— Вас прислали резать? Вот и режьте! — улыбнулся командующий, — Завтра и приступайте, а сегодня работы не будет, пока товарищи из чека не разберутся что к чему! На сегодня свободны!

Андрей вспомнил о приглашении на заседание партячейки, но лишь сплюнул и направился к выходу. Какое, к чертовой матери, заседание, когда в пору выть от безысходности. Так, размышляя о жизни, прошел к адмиральскому собору, посмотрел на дом, в котором родился и вспомнил, что именно на Никольском похоронена матушка.

В отличие от постоянно грезившего в последнее время Дроздова, дорогу нашел почти сразу. Мимо бывшей мужской гимназии прошел вниз, повернул к армейским казармам и вышел к Никольскому храму. Мощеная дорога вела через сломанную калитку мимо развалившейся сторожки, к могилам, редко ухоженным, чаще заброшенным, с покосившимися крестами.