Борис Усенский - Берега Ахерона

Влюбленная парочка испуганно поднялась с соседней скамейки и удалилась в сторону моря, то и дело, оглядываясь на ненормального разговаривавшего сам с собой.

— Мне тебя жаль, Иосиф! — грустно улыбнулся фон Кернвальд, — Очень скоро моя топка покажется тебе приятной парилкой, по сравнению с тем, что тебя ожидает! Честь имею…

Призрак исчез также неожиданно, как и появился, растаял, словно туман, под солнцем. Иосиф очнулся от легких похлопываний по щекам. Открыл глаза и увидел мичмана, начальника патруля в сопровождении благообразного старичка с врачебным чемоданчиком в руках.

— Что с Вами, товарищ? — спросил мичман, — Тут с нами врач. Он поможет если что!

— Ничего страшного, просто устал на работе, и разморило немного, — вздохнул чекист и посмотрел на часы.

— Извините! — откозырял морской командир и лениво побрел в сторону Большой Морской.

Из дома напротив показался Галдин. Он воровато оглянулся, остановил первую попавшуюся пролетку и махнул рукой в сторону рынка. Иосиф увидел двух оперативников, удовлетворенно кивнул и устроился в тени деревьев. В наступавших сумерках чекист почти растворился в ней и со страхом, почему-то, смотрел на тонкий серп Луны. Серп, символ трудового крестьянства, сеял тревогу и неуверенность в своих силах. Сумерки сменились ночью, и Фишман начинал нервничать. Ведь если мадам Гросснер заподозрила неладное, то ее муж, змий, опять выскользнет и поминай, как звали. Впрочем, опасения Иосифа оказались напрасными. Ближе к полуночи из подъезда вышла элегантно одетая женщина, в шляпке с опущенной вуалью и Фишман облегченно вздохнул. Он почуял врага, и этот самый враг почти заглотнул наживку. Тихо, словно призрак, Иосиф скользил следом невидимый ни для кого.

— Охота на ведьм! — прошептал чекист и, неизвестно откуда взявшийся скелет, удовлетворенно кивнул.

Анна Генриховна медленно поднялась к «адмиральскому» собору, остановилась на минуту и посмотрела на крест. Замедлили шаг и преследователи. Опять ожидание! Именно это всегда бесило Иосифа. Если тебя застукали, то нужно написать, полное душевных мук, чистосердечное признание, стать к стенке и освободить место для других.

В ночной тишине цокот копыт показался чем-то невероятным и Фишман сжался, вспомнив осьминогую тварь под Воронежем. Женщина остановила пролетку, что-то сказала вознице, и тот залихватски стеганул красавца гнедого. От неожиданного поворота событий, Иосиф сжал кулаки и с ненавистью посмотрел на скелетоподобного демонка. Мешали не только чекистам. Кто-то посмел перечить самому Люцифугу!

Дева, сверкающая серебром богиня, поднялась с трона и, тяжело ступая, подошла к зеркальному источнику. Посмотрела на свое изображение и до боли сжала губы. Старость постепенно одолевала призрачное великолепие и, царица уже не могла смотреть на морщинистое, словно печеное яблоко лицо, крючковатые, иссохшие руки, оплывшую подобно восковой свече фигуру.

— Гикия! — позвала базилисса, — Я должна повторять дважды?

— Я здесь, Ваша божественность!

Дева с завистью посмотрела на юное тело служанки и надула губы. Богиня знала, что все это до тех пор, пока она правит, а потом от древней героини даже праха не останется и все-таки обидно за себя любимую и неповторимую.

— Могущественная! — продолжила Гикия, потупив взгляд в мозаичный пол, — Купель с асфоделом и отвар молока степной кобылицы готовы!

— И это все? — ударила посохом Дева и чуть не упала, — Помоги мне!

Рабыня, аккуратно поддерживая хозяйку, помогла ей выйти из атрия, кивнула стражникам и, те сразу же усадили ее на роскошные носилки, подаренные в свое время не кем-нибудь, а Венерой Капитолийской.

— Что же они медлят, Гикия? — всхлипнула базилисса, — Ты что, разучилась услаждать героев? Почему они медлят? Мне нужна свежая сила и теплая кровь!

— Из Бездны вылезли кекропы и осадили передовую цитадель! Диофант командует обороной! Из владений Триединого…

— Знаю! — отрезала царица, — Потом!

Отпустив воинов с носилками, царица грузно присела на каменное ложе. Гикия помогла разоблачиться, а затем войти в купель. Колдовская жидкость помогала на короткое время вернуть если не молодость, то силу духа и убирала коварную дряхлость. Приятное ощущение легкости улучшило настроение и, даже морщины на лице слегка разгладились, а взгляд стал прежним, проницательно лукавым.

— Ваше Великолепие…! — начала Гикия, но была прервана. — Оставь церемонии, хотя бы здесь! Звучит насмешкой! Что там?

— Историк Сириск просит о высочайшей встрече! — поклонилась Гикия.

— Проси! — вздохнула богиня и глубже опустилась в купель.

Сириск появился со своими свитками, но против обыкновения не в тоге, а в доспехах гоплита, причем достаточно побитых в сече. Он устало поклонился и, с молчаливого согласия повелительницы, присел на небольшую скамеечку.

— Царственная! — начал историк, — Верховный стратег Диофант моими устами сообщает, что пограничная крепость пала. Мы сражались с кекропами до тех пор, пока не подошли легионы Люцифуга! Ваша царственная сестра, Афина Минерва, приняла присягу изгнаннику Триединого, как и большая часть Олимпийцев. Остальные рассыпались в прах!

— И кто же? — дрожащим голосом спросила базилисса, — Неужели Зевс?

— Поглощен Хаосом!

— Гера?

— Развоплотилась!

— Арей-то остался? — вздохнула Дева.

— Ранен в поединке Диофантом!

— Аид с Посейдоном? Уж эти-то выкрутились?

— Аид бросился во Флегетон и сгорел, а Посейдон стал частью Хаоса!

— Ты что-то не договариваешь, милейший Сириск! — овладела собой Дева, — Я ведь тоже триединое божество, не так ли? Думаешь, ослабела? Чего хочет от меня архонт Люцифуг?

— Покорности! — поклонился Сириск, — Предлагает свою руку и сердце! Он жаждет встречи со своей избранницей в пограничной крепости!

— Хорошо! Передай ему, что я подумаю! — улыбнулась царица, — Исчезни!

Сириск молча поднялся и исчез, словно его вовсе не было. Дева мрачно взглянула на Гикию и взяла с поставца кратер с вином. Нельзя сказать, что предложение Люцифуга особенно разочаровало, скорее наоборот, но ипостась Артемиды явно протестовала против такого покушения на свободу. Богиня знала, что некогда Люцифуг был красив словно Аполлон и даже более того, но признать чью-либо волю?

— Каков наглец! — ударила по воде ладонью богиня, — Гикия! Желаю видеть моего нового слугу, Варвара!

— Но он, царственная, еще не насладился ароматом асфодела настолько…

— Вздумала мне перечить, девчонка! — возмутилась Дева, — Навеки останешься собакой, а для твоего героя найду кого-нибудь лучше!