Борис Усенский - Берега Ахерона

Короткие летние сумерки сменились густой южной ночью. Точки звезд в небе только сгущали темноту, которая поглотила древние развалины и монастырские постройки. Даже люди стали подобны бесплотным теням, которые неприкаянно ищут былую славу и не находят. Здесь даже слава становится пустым звуком, утонувшим в этом царстве древнего безмолвия. И только затаившиеся в глубине души страхи становятся явью.

Иосиф сидел в бывшем кабинете настоятеля монастыря и перебирал бумаги, лежавшие на столе в полнейшем беспорядке. Игнат Поликарпович помогал сортировать документы, в которых не было ни слова о контрреволюции, кроме важной улики, послания патриарха Сергия.

— Поспите, Иосиф Яковлевич! Этак, загнетесь ни за цапову душу, — бурчал бывший рабочий, — Молчите? Оно и понятно, коли говорить нечего.

В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь приоткрылась и в комнату вошла Марина. Следом протиснулся крепкий парень, державший в руке большую сумку, от которой пахло весьма аппетитно. Девушка остановилась, испуганно посмотрела на желтое, в свете керосиновой лампы, лицо Фишмана и улыбнулась старому рабочему.

— Товарищ Андрианов прислал вам ужин из нашей столовой и просил утром быть с отчетом. Если что, я могу помочь.

— Что, твою мать, грамотная шибко? — вспылил Фишман, — Катись отсюда!

— Не знаю как Вам, товарищ оперуполномоченный, а мне пусть помогут. Садись, дочка, у окна и отбери бумаги за осень прошлого года. Я гимназиев не оканчивал, только реальное, а Марина ученая и языки всякие знает.

Иосиф не ответил, лишь откинулся к спинке кресла и закрыл глаза. И снова комиссар оказался в кольце адского пламени, у каменного ложа демона-хранителя. Покровитель был не в лучшем состоянии. Раны продолжали сочиться расплавленной серой, костлявая рука тянулась к Иосифу, прося о пощаде. Оказывается, даже рабам Люцифуга ведом страх. Чего же тебе надобно, крови? Ага, свежую кровь в обмен на беляков!

Фишман очнулся от чувства неясной тревоги и посмотрел в окно. Всходила луна, и ее серебристый свет заливал монастырский двор. На лестнице стоял часовой, курил и откровенно бездельничал. Душно. Иосиф набросил на плечи куртку, и вышел на крыльцо. Пели цикады, а от пряного аромата цветов голова шла кругом.

— Ну, как, тихо?

— Тише не бывает, как в гробу, товарищ комиссар! — ответил часовой и достал очередную папиросу, — Да и кому тут быть. Монахи или разбежались, или пущены в расход.

— Оно так, но смотри в оба, а то знаешь, можно и партбилет на стол положить. Еще не всю контру добили.

— Так и смотрю, но пока никого, только живность всякая бегает, аж моторошно порой. О, опять!

Иосиф прислушался к ночным звукам. И точно, за цепью камней у входа слышалась возня и кошачьи вопли.

— Посмотри что там! — приказал Иосиф.

— Да ну его, что я котов с кошками не видел, — пытался возражать чекист, но все-таки пошел к монастырским воротам.

Фишман услышал, как хлопнула калитка в воротах, и удовлетворенно затянулся папиросным дымом. Из открытого окна выглянул Яценко, сладко зевнул, и пару минут смотрел на начальство мутным от бессонницы взглядом.

-Зайдите сюда, товарищ Фишман. Мы тут кое-что нашли.

В комнате Иосиф увидел большой ящик письменного стола, в котором было двойное дно. В потайном отделении лежала стопка бумаг, из которых следовало, что святой отец был связан с белым подпольем и регулярно получал помощь от Врангеля. Это было уже кое-что. Не успел отец Викентий уничтожить документы, а может, просто надеялся на случай. Вдруг не найдут чекисты и все обойдется.

Иосиф посмотрел в окно. Часового не было. Долго ходит проверять кошачьи игры. А что если то не зверушки балуют, а кто почище?

— Поликарпыч! Оставайся здесь, смотри за девкой, а остальные за мной! Может, в храме какая сволочь схоронилась!

Чекисты выскочили во двор, долго соображали, чего от них хотят, а потом неторопливо пошли к воротам. Сидеть на месте до чертиков надоело, а тут хоть какое-то развлечение. Тело обнаружили возле калитки. Часовой сидел, прислонившись к воротам, и уже успел остыть, хотя прошло совсем немного времени. Крови не было, словно боец умер от страха. Иосиф сразу вспомнил штурм монастыря под Бахчисараем и дрожащей рукой вытер пот со лба.

Демон, вполне себе в добром здравии, стоял над трупом и довольно потирал костлявые руки. Жертва явно пошла впрок.

— Товарищи! Враги революции убили нашего соратника, верного партийца, героя Перекопа! — вполголоса говорил Иосиф, — Отомстим же за него! Иван! Поднимай наших бойцов в монастырской гостинице. Веди к храму Владимира. Выходим за ворота, и перебежками к винограднику.

Демон удовлетворенно кивнул, указывая направление поисков костлявым пальцем. Ни дать, ни взять, форменный генералиссимус Суворов или сам товарищ Ленин на броневике. Адский хранитель недовольно посмотрел на восходящую луну и пристроился за спиной бравого чекиста.

Скрипнула монастырская калитка. Резкий звук заставил Дроздова вздрогнуть, сбросить остатки дремоты и выглянуть из укрытия. Кто-то, явно не желая быть замеченным, пробирался к винограднику. Александр помнил дремотное видение, и от нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Андрей очнулся чуть позже, посмотрел на небо, а потом в сторону Владимирского собора. После вещего-зловещего сна настроение у обоих было не самым лучшим, попросту говоря паскудным.

— По-моему господа краснопузые собрались по наши души. Шакалы охотятся за крокодилами? — прошептал Дроздов, — Картинка достойная сэра Киплинга.

— Не охотятся, — отрезал Морозов, — Отходим за храм.

— Почему туда? — удивился подполковник, — На главную улицу, к усадьбе … Ты тоже видел? Чему быть — тому не миновать. Бежим!

Офицеры тихо отошли в овраг и, стараясь держаться в тени, направились в сторону храма. Ноги скользили по мелким камням, от чего бежать было совсем не просто. Предательски хрустнула сухая ветка, шарахнулась в сторону ночная зверушка, насмешливое пение цикад неотступно преследовали беглецов.

— Стой, контра! — слышалось за спиной.

Сухо защелкали по камням револьверные пули. Дроздов пригнулся, когда пуля сбила фуражку, опустился на одно колено и пару раз выстрелил. Кто-то вскрикнул и, в ответ открылась беспорядочная стрельба из винтовок. Врангелевцы спрятались за полуразрушенной стеной усадьбы древней архонтессы и, с минуту, переводили дыхание.

— Помнишь сон? — прошептал Александр, сунул руку в карман и удивленно вытащил гемму.

В лунном свете изображение ожило. Гикия казалась необыкновенно живой и печальной. Она тоскливо смотрела в лицо того, которого смогла полюбить даже после двух тысячелетнего небытия. Не каждому дано приносить в жертву других и, тем более, не всякий сможет лечь на алтарь сам. Вот и все. Теперь им не встретиться даже в безвременье.