Кирстен Уайт - Моя душа темнеет

– Ты… Это так не похоже на тебя. Я никогда не думала, что ты на такое способен.

Раду фыркнул.

– В прошлый раз ты остановила кинжал, а я узнаю о нем до того, как он доберется до Мехмеда.

Лада покачала головой, не в силах до конца поверить в его слова. Раду пришел к тому же выводу, что и она: Халил-паша все еще представляет угрозу Мехмеду, и вместо того чтобы бегать по ночам, карабкаться по стенам, бесцельно шататься по дому, он придумал свой способ защитить Мехмеда. Способ, которым Лада, несмотря на все свои тренировки и всю свою ярость, не смогла бы овладеть. Не удивительно, что он не посвятил ее в свои планы.

– Я могу чем-то помочь? – прошептала она.

Раду ответил устало:

– Не стой у меня на пути.

Лада, спотыкаясь, вышла за дверь. Раду поспешно выкрикнул извинение, но она не обернулась. Она прошла по коридорам, которые, к счастью, оказались пустыми, в свою комнату, закрыла за собой дверь и свернулась калачиком в постели.

Ей захотелось увидеть сон про Валахию.

Но даже это ей не удалось.

Раду любил танцевать.

Музыка, ритм, пронизывающий все тело, от головы до ног, когда он вращался по зале в идеальной гармонии с другими парами. Было что-то до боли правильное в том, чтобы двигаться вместе, направляемыми звуками, где каждый являлся частью чего-то большего и забывал о своей индивидуальности ради того, чтобы создать нечто прекрасное. Во время движения он больше ни о чем не думал и ничего не чувствовал. Это напоминало молитву.

Одна песня плавно перетекала в другую, и Раду успел потанцевать почти с каждой женщиной при дворе. Комплимент, очаровательная улыбка, заверение в том, что она лучшая партнерша из всех. Возвращая их мужьям, Раду непременно отмечал неповторимый вкус мужчины и то, как ему повезло владеть самым необыкновенным бриллиантом в этой зале.

Нравиться было так легко – и так приятно.

И так полезно, подумал он, улыбаясь и принимая приглашение от сына Халил-паши, Салиха, составить ему компанию за приватным ужином.

Развлечений было много, и они были легкими и доступными. Чаще всего Раду удавалось подавить в себе отчаянное желание поговорить с Мехмедом, быть рядом с ним, убедиться в том, что он еще может быть частью его новой жизни, в которой Мехмед стал мужем и отцом. Когда Раду был занят, ему удавалось довести шум своих мыслей о Мехмеде от оглушительно гула трубы к мягкому шепоту флейты.

Девушка с полными губами, лицо которой светилось так же мягко и сладко, как луна, улыбнулась Раду из другого конца залы. Он ее не узнал, но в ней было что-то знакомое. Он пересек комнату, подошел к ней и поклонился.

– Ты меня не помнишь, – сказала она.

– Меня нужно высечь за то, что я позабыл такое лицо.

Она рассмеялась.

– Твои слова сладкие как мед, и в них так же мало сути. Я – Назира, сестра Кумала.

Раду выпрямился и с восторгом огляделся.

– Кумал тоже здесь?

– Нет, он ненавидит столицу. Я здесь со своим дядей, и только на одну ночь. Я хотела посмотреть на это. – Он указала на комнату, на сверкающий декаданс.

– Ах, – разочарованно протянул Раду. Он так давно ждал случая поблагодарить Кумала за доброту, проявленную в столь трудные времена, за то, что научил его молиться тогда, когда ему не оставалось ничего другого. Он снова поклонился и протянул руку. – Не хотите ли потанцевать?

Назира кивнула, и они присоединились к другим танцующим парам. Раду продолжал время от времени украдкой посматривать на шатер Мехмеда. Он мечтал о том, чтобы Мехмед увидел его, поднялся с места и присоединился к шумному веселью.

Назира танцевала очень мило, а в конце поблагодарила его, загадочно улыбаясь. Раду видел, что после она больше ни с кем не танцевала и держалась рядом с морщинистой старой женщиной.

Только он собирался пойти на встречу с Салихом и еще несколькими сыновьями влиятельных пашей, как заметил в огромном помещении одну неподвижную фигуру: это была Лада. Она стояла, ссутулившись и припав к стене рядом с высокими позолоченными дверьми. Раду заметил, что из-под платья виднеются не ее любимые янычарские сапоги, а пара красиво вышитых туфель.

Она не была похожа на человека, который втайне мечтал кого-то убить. Она не была похожа на человека, который на что-то надеялся. Она выглядела так, как выглядел Раду, когда увидел сына Мехмеда.

Его сердце пронзил кинжал жалости. Он пытался смягчить свои слова неделю назад в ту ночь, когда она едва не испортила все, рискуя попасться за шпионажем, но она убежала прежде, чем он успел извиниться и успокоить ее. И какая-то часть его, плотный, темный клочок подлости, закопанный глубоко в груди, радовалась этому. Тому, что она почувствовала себя ненужной. Почувствовала себя неудачницей. Поняла, что он может сделать то, чего она никогда не сможет.

Но теперь, глядя на нее, он ощутил прилив сочувствия. Он пересек комнату, обмениваясь приветствиями и обещаниями потанцевать позже, и подошел к ней.

– Лада?

Она моргнула и медленно перевела на него взгляд.

– Что, – сказала она тоном, лишенным всякой интонации, всякого чувства.

– Хочешь потанцевать?

Ее лоб ожил, и на лице появилось выражение, слегка напоминавшее прежнюю Ладу.

– Ты так сильно меня ненавидишь?

Он рассмеялся.

– Это может быть весело.

– Да, я обожаю позориться на глазах у сотни незнакомых людей.

– Ты не можешь танцевать хуже, чем жена Неби-паши. Она грациозна, как беременная свиноматка.

Лада фыркнула.

– Да, а я грациозна, как пронзенный копьем и медленно умирающий кабан.

– Даже пронзенный копьем и умирающий кабан все еще способен убить человека.

Это, наконец, заставило ее улыбнуться, но она сразу посерьезнела.

– Давай же. Помнишь, как мы танцевали, когда были детьми?

– Я помню, как бросала тебя на землю и тыкала лицом в кучу золы из очага.

– Точно! А помнишь, сколько времени ты тренировалась с янычарами?

– Да, училась сражаться.

– Сражение – это тот же танец! Только в конце я остаюсь целым и невредимым. – Раду протянул руку и, к его удивлению и радости, она ее взяла.

Как ни странно, Лада танцевала очень изящно. Ее движения не были красивы, но в них сквозила плавность и сила, приковывавшая к себе взгляд. Долгие годы тренировок научили ее инстинктивно ощущать свое тело и его движение сквозь пространство. Выражение лица у нее было такое, будто она вот-вот убьет своего партнера – но это ничего, Раду к этому привык.

А если честно, он по этому скучал.

Двигаясь по кругу с другими парами, они оказались рядом с супругой Неби-паши. Раду бросил на нее многозначительный взгляд, потом поднял брови, взглянув на Ладу, и она рассмеялась так резко и громко, что ее смех не заглушила даже музыка. Он с трудом не рассмеялся сам.