Сергей Пациашвили - Крещение Новгорода. Часть 2

– Что ты такое говоришь, отец? Я не могу это слушать, – закрыл руками уши Чеслав. – Она же твоя родная дочь!

– Да, Чеслав, она истинно моя дочь, и она понимает мою цель так, как не понимает никто. Как не понимаешь и ты. Ты понимаешь, что я должен был стать вождём чародейской дружины? Я шёл к этому много лет, я устраивал переговоры четырёх вождей между с Додоном и друг с другом. Я был верховным жрецом в Чернигове. И что они сказали, когда пришёл час отплатить мне по достоинству? Поди прочь, полукровка. А вот клан Огненного Пса – маленький клан волшебников, который никто не знает, не колдуны и не оборотни, сделал своего вождя – Крившу вождём чародейской дружины. Какой позор, какое оскорбление! А я всё стерпел, всё проглотил, чтобы однажды отомстить. Чтобы убить Крившу, я устроил то неудачное покушение на князя Владимира. Князь выжил, как и планировалось, и ополчился на колдунов. Кривша погиб, я достиг своей цели. Но теперь они признали вождём Дубыню. Теперь Дубыня мёртв, его убил Василий Буслаев. Когда мы разберёмся с Сорочинским Мастером, я стану их вождём, наконец-то я получу то, что заслуживаю.

– Отец, ты хоть когда-нибудь думал о чём-нибудь, кроме мести? – спросил Чеслав, и, набравшись наглости, продолжил, – ты хоть когда-нибудь любил кого-нибудь, кроме себя?

Вахрамей презрительно нахмурился в ответ.

– Поди прочь, Чеслав. Отправляйся к Сорочинской горе, и жди моих дальнейших указаний. А сюда больше не приходи, пока сам не позову.

Чеслав сжал челюсти, но всё-таки промолчал и отправился выполнять приказ своего отца. А Вахрамей подозвал к себе своего слугу, чародея-полукровку, который при этом был немым. Когда-то враги отрезали ему язык, и потому он стал крайне полезен вождю для особых поручений. Сейчас Соловей передал слуге берестяную грамоту, свёрнутую в трубочку.

– Отправляйся к Ортане, передай ей мою благодарность. Старая яга отлично сыграла свою роль.

Слуга поклонился и с грамотой в руке покинул избу.

Глава 11.

Голова.

Садко, невзирая на боль в шее, выпустил в Кощея сразу несколько стрел, и от этого ему стало значительно хуже. Раны на шее и на плече снова стали кровоточить. Они были ещё слишком свежими, не успели даже закрыться, а впереди был неблизкий путь до Владимирской заставы. Но теперь Святослав Вольга взялся лично ухаживать за другом. Помогал ему менять повязки, забираться и слезть с коня, и многое другое. Знающим честолюбие Вольги, который так кичился своим званием дружинника, всё это казалось странным. Раньше Святослав не проявлял такого внимания к старшине из Людина Конца, но теперь, после той великой жертвы, которую Садко принёс ради общей победы, он стал пользоваться у Вольги особым уважением. Святослав своей заботой будто бы хотел убедить старшину в том, что тот поступил правильно и ничего менять не нужно.

– Стоило порезаться вражеским мечом, – шутил Садко, – чтобы за мной ухаживал боярин.

– Боярин – это не тот, кто владеет землёй, – улыбаясь, отвечал Святослав, – а сильный воин, который защищает свой город от врагов. Я видел, на что ты способен ради общего дела, это достойно высших почестей.

– Расскажешь об этом Добрыне? Может он меня наградит.

– Ты и так уже награждён тем, что твои братья живы, и что мы победили.

– Ну не знаю, у Васьки такая физиономия, будто он ежа проглотил. Очень уж не похож на победителя.

И Святослав смеялся вместе с Садком шуткам друга. Весь этот путь они проделали вместе, почти всё время проводили рядом. Когда же они вернулись на заставу, здесь уже все обо всём знали. Василий перед отходом послал гонца Сигурду с сообщением о том, что отравляется к Чернигову. Да и слухи о том, что вождь чародейской дружины Дубыня повержен, и чародейской дружины больше нет, разошлись очень быстро. Сигурд встретил богатырей ещё у ворот. Василий слез с коня и пошёл навстречу к воеводе шагом.

– Что ж, воевода, – вымолвил Василий, – я принёс тебе великую победу. Но я знаю, что виноват, и ты вправе меня наказать и доложить обо всём Добрыне.

– Ну уже нет, воевода, – отвечал ему Сигурд, – викинг не наказывает берсерка за победу.

И он заключил богатыря в крепкие объятия. У викингов были свои представления о чести, и самые свирепые воины, которые в одиночку могли сражаться против многих – берсерки пользовались большим почётом. Садко был счастлив снова заснуть в тёплой постели, а не в холодном шатре под капание дождя и свист пробирающего до костей ветра. Нужно сказать, что к этому время раны его уже почти полностью зажили и не причиняли ему больших беспокойств. Печенеги теперь были далеко, ростовская дружина погнала их обратно на юг, и, казалось, теперь наступит долгожданный отдых от непрерывных сражений и военных походов. Но отдыхать богатырям пришлось не долго. Вскоре на Владимирскую заставу прибыли дружинники из Суздаля, поговорили с Сигурдом и Василием Буслаевым, и вскоре воевода вместе с гостями собрал всех богатырских старшин.

– Суздальский князь просит у нас помощи, – говорил он, – у него возникли трудности со сбором дани на своей земле. В некоторых сёлах язычники бунтуют против христианской веры, к тому же, там, как известно, водится много упырей, которые разоряют дворы простого люда и убивают христиан.

– Сколько он платит? – живо отозвался Садко.

– Об этом говори с суздальскими боярами. Но князь может позволить себе оплатить помощь только одной из трёх наших дружин. Я сразу сказал, что не поеду. Остаются дружины Садка и Вольги. Решайте, хочет ли кто из вас ехать на суздальскую землю?

– Я поеду, – снова говорил Садко. – Пускай только платят.

– Да куда тебя несёт? – произнёс Потамий Хромой, – ты же ещё от ран не оправился. Еле живой ходишь.

– Да я живее всех живых, – прокричал даже с какой-то яростью Садко и поднялся на ноги, но тут же замешкался и, улыбаясь, продолжил, – к тому же, разве кто-то ещё так любит деньги, как их люблю я?

Теперь богатыри рассмеялись, все, кроме Вольги, который был как-то серьёзен, и даже чем-то встревожен.

– Эх, так и быть, отправляйся, – согласился Василий. – О плате потом с боярами потолкуешь.

И Садко на радостях даже бросил на пол шапку да и пустился в пляс прямо в избе. Пару раз присел, ударил сапогами о пол, да сел на месте. После всех переговоров Вольга говорил с ним уже наедине.

– Какая нужда тебя так тянет в Суздаль? – спрашивал Святослав.

– Я же богатырь, это мой долг, – с улыбкой отвечал Садко.

– Не куражься, – схватил его за руку Вольга, – признайся, к ведьме тебя потянуло? Забыть её не можешь? А ведь я тебя предупреждал.

– Эх, Слава, Слава, – вырывался у него Садко, – плохо-то ты меня знаешь. У меня в жизни есть лишь одна любовь – деньги. Ради них я и иду на всё.