Андрей Уланов - Оружейник

— Решила, пусть твой мальчишка еще поспит, — сказал она, ставя на землю термос и стаскивая через голову патронташ. — Времени еще много. Сначала немного любви, потом немного войны…

Поневоле я залюбовался, как она расстегивает пуговицы, потом спохватился и тоже начал раздеваться, торопясь и путаясь, словно мальчишка. Тереса, смеясь, толкнула меня вглубь стога, так что я едва не вскрикнул — сено было колючее, а сверху еще и холодно-мокрое от росы. Но через миг все это уже перестало быть важным и на какое-то время в мире остались только мы двое.

— Ты будешь стрелять отсюда?

— Нет, конечно. Стог слишком приметный. Если они поймут, что с этого направления ведется огонь, непременно его обстреляют. Люди так устроены. Если они не видят, откуда стреляют, начинают палить в то, что видят. Я себе обустроил позицию сбоку. С дороги выглядит, словно небольшой кустик или просто клок сена со стога сорвало… и то, если смотреть в бинокль и знать, куда именно.

— Ты умный… это хорошо.

— Ты же говорила, что я дурак.

— Неужели?! А, тогда, в пещере… ну да, с женщиной ты временами теряешся… предпочитаешь не говорить, а делать. Но ты умный боец и хороший товарищ. Жаль, немного потерялся.

— Мы же договорились не трогать эту тему, — напомнил я, — Тереса, я свое за мировую революцию отвоевал, побольше многих. Дайте уж спокойно постоять в стороне от великих дел.

— А вот сейчас ты снова дурика строишь, — женская рука ласково взъерошила мне волосы и на такой аргумент я не нашелся, что возразить. — В мире сошлись в схватке две главные силы, мы и они. Все прочие так или иначе играют для одной из сторон, как бы не мнили себя независимыми. Просто пока еще "им" отчасти выгодно поддерживать эти иллюзии… свобода выбора… право на самоопределение… пока они строят свою пирамиду. Но это скоро кончится и свобода выбора останется лишь одна — выбрать, с какой стороны баррикады ты встанешь.

Интересно, подумал я, это её собственные мысли? На фанатика, который даже в постели через слово начинает вещать про мировой пожар, Тереса совершенно не походила. Просто верила в некоторые идеи также истово и основательно, как вся череда её испанских предков — в пантеон католических святых. А индейских — в Мештли и прочих Уицилопочтлей. И одни во имя своей веры сжигали еретиков на кострах, а другие вырезали сердца на вершинах пирамид.

— Если так, буду подносить для тебя патроны, идет?

— Ты нарочно так говоришь, да?

— Конечно. Мне нравиться слушать, как ты смеешься…

— Спасибо. А мне нравиться смеяться над твоими шутками, хоть они и дурацкие. В последнее время было мало поводов для смеха. Но нет, — тут она посерьезнела, даже чуть напряглась, — это я буду тебе патроны подавать. Ты — мужчина, воин, Эль Сид…

— Давай поговорим о чем-нибудь еще, — попросил я.

— Давай, — легко согласилась Тереса и тут же перекатилась, оказавшись на мне сверху. Возразить, что предполагался разговор, а не этосамое, я не успел, потому что был занят поцелуем… да и вообще не больно-то и хотелось возражать.

А потом в голове осталась только звенящая пустота. Солнце уже осветило поле, выжигая капли росы, но за стогом еще было прохладно, даже почти холодно, хотя только что казалось — жарко, такие вот гримасы температурного восприятия. Зато горячий кофе хорошо зашёл. Я выпил полную кружку и даже начал прикидывать, не налить ли еще одну, но увидел, как от кромки леса, спотыкаясь, бежит Леви Минц и передумал.

Парень, хоть ему и дали поспать, выглядел угрюмее обычного. Но ли разбудили неудачно, то ли на завтрак сунули чего-то не того… впрочем, лёжку он себе обустроил быстро и споро, придраться было не к чему. Лег, пристроил "фольмер", рядом выложил запасные магазины и одну, две… пять ручных гранат! А ведь я еще на "Доброй Тете" ему давал одну и в подбитом броневике их вроде не было. Неужели у партизан выторговал? Да уж… кровь — не водица, Мика Голдберг сейчас бы мог порадоваться за родственника.

— Долго еще ждать?!

— Минут сорок, может чуть больше, — не глядя на часы, сказал я.

Линии связи уже были обрезаны. Еще немного и "сочувствующий" связист передаст командиру батальона выдуманный нами приказ, после чего закоротит аппаратуру. А ночное ЧП только добавит гвардейцам прыти. Как не крути, но такая вот "кража со взломом", дело довольно позорное и шанс расквитаться они воспримут как дар небес.

— Что там доктор делает?

Я глянул в прицел, но разглядел только фигуру, да и то не очень чётко. Впрочем, у Минца бинокль, да и потом — кто еще сейчас может маячить на той стороне?

— Перестраховывается… — буркнул я.

Леви ответа явно не понял, но переспрашивать не стал, дисциплинированно молчал.

— Что ты знаешь о стрельбе из пулеметов непрямой наводкой? — спросил я.

— Ничего, сэ… то есть, мистер Мартин. Совсем ничего.

— Когда вернемся на "Тетю", можешь спросить у доктора одну из его книжек. Советую начать с фон Меркаца, если понимаешь на немецком, там все изложено довольно просто и толково. Но можно взять и британские наставления, они тоже не для профессоров написаны. Если в общем… вчера мы уже подготовили все данные для стрельбы. Замерили расстояния, атмосферное давление, влажность, понаставили вешек. Фактически доктору теперь осталось бросить взгляд на термометр и чтобы внести последнюю микроскопическую поправку в свои таблицы. Но поскольку доктор перестраховщик, он сейчас возится с дальномером и командирским угломером, чтобы заново все пересчитать.

Мне даже не надо было смотреть в прицел, чтобы "видеть" все происходящее на склоне по ту сторону дороги. Вот доктор замерил дистанцию до вешки… теперь до пулеметной позиции. Посчитать углы через верхний и нижний круг, затем при помощи этой хитрой двойной линейки с полукругами… как же она называлась-то… а, угломерный треугольник получить истинное расстояние от пулемета до цели. Ну и ввести поправку на разность высот, само собой, чтобы сноп не прошел выше.

Ах да, и при этом он почти непрерывно бормочет под нос всякие немецкие ругательства: что французские пулеметы полное дерьмо, их испанские копии производства завода в Овьедо и того хуже, а "balle D" в подметки не годится настоящей тевтонской sS. Сбить его с этой темы можно лишь одним способом — перевести разговор на британцев, а лучше сразу на их младших заокеанских братьев. Про американских идиотов, которые не сумели даже правильно скопировать "маузер" и пулю с "лодочным хвостом", доктор может распинаться часами.

— Он, похоже, много знает об этих штуках, да?

— Кто, Косторез? — переспросил я. — Ну как бы тебе сказать… он знает о пулеметах все и еще немного. И ты в этом очень скоро убедишься.

Колонна грузовиков казалась бесконечной. Цепочка машин, которые все выкатывались и выкатывались из-за домов. Так и тянуло их пересчитать, но я сознательно запретил себе это. Доктор задумал это представление, пусть он и считает. Если решит, что кусок слишком большой, подаст сигнал Ковбою и все отменится. Хотя… уверен, что не подаст, даже окажись тут целый полк. Доктор давно уже не давал представлений на публику, наверняка у него руки чешутся…