Андрей Уланов - Оружейник

По уму, все это надо было делать совсем иначе. Забор по всему периметру, поверх — колючая проволока, по углам вышки с прожекторами. Это еще так, минимальный набор, просто чтобы по территории гарнизона не шлялись посторонние. Там, где реально ждут нападения, строятся куда серьезнее. Англичане на Ближнем Востоке, французы в Африке, да те же испанцы в Марокко…

Здесь нападения не ждали. Забора нет, подходы к зданиям толком не просматриваются и не контролируются. Всех мер предосторожности — уныло бродящие вдоль стен или жмущиеся в паре будок сонные часовые. Причем даже не парные, а одиночные и без системы взаимного контроля.

Вообще при виде этого цирка у меня мелькнула мысль, что мы со своим планом перемудрили. Конечно, доктору хочется праздника души, но раз уж здешние гвардейцы вообще мух не ловят, может, прямо в постельках их и накрыть? Я даже высказал эту идея Ковбою, однако в этот раз он сумел меня удивить, после короткого раздумья отрицательно мотнув головой.

— Это не проще, Мартин, это сложнее. Понимаешь, эти четыре казармы для подрыва очень плохая цель. Длинные, старой постройки, стены из кирпича в несколько рядов или даже камня. Чтобы это все надежно снести к чертям, нужно заложить заряды вдоль всей стены, а еще лучше — с двух сторон. У меня и взрывчатки-то столько нет, даже с учетом той дряни, что местные натащили с шахт, а еще потребуется куча детонаторов. — Ковбой вздохнул и продолжил уже с ноткой мечтательности, — Нет, если бы мне дали дня четыре, а лучше недельку спокойно походить вокруг, посчитать кое-что… нормальный динамит… я бы снес эти домишки как боженька чихнул, один поворотом подрывной машинки. Но так, с ходу… и потом, там три роты, Мартин! Это дохрена народу, а ты сам знаешь: люди — твари живучие. Даже с учетом, что после взрыва их уполовинит за счет убитых и раненых. Если там есть толковые унтеры, они быстро приведут остальных в чувство и что тогда? В открытом бою, даже с контуженными, вся эта горно-лесная братия и десяти минут не продержится. Расстреляют большую часть патронов с зажмуренными глазами "в ту сторону", а потом начнут разбегаться.

— Не все из них настолько плохи.

Возражение получилось так себе. На самом деле я понимал, что напарник прав. Всякие революционные вожди сплошь и рядом думают, что купив партию старых "Smelly" и по четыре десятка патронов на ствол, они заодно покупают и умение вколотить пули в головную мишень на триста ярдов за "сумасшедшую минуту". Ибо зачем тренировки, когда есть воля народа и революционное самосознание. Впрочем, и "правительственные войска" обычно стреляют не лучше. Поэтому и тем и другим постоянно нужно больше патронов и больше разных штук, которые будут стрелять "в ту сторону" — тогда появляется шанс зацепить кого-то просто статистически.

А так да, обычный взвод траншейных чистильщиков конца Великой Войны с ручниками поддержки похоронил бы этих гвардейцев и без всякого подрыва. Закидали бы гранатами через окна и затем прошлись внутри, добивая выживших. Это не говоря уж про такие милые штуки, как огнемет или газовые гранаты.

— Ты про банду твоей прекрасной креолки? — хмыкнул Ковбой. — Эй, не сверкай так глазами… шучу. Всегда был не прочь выпить с черным парнем, дать в морду белому или наоборот… а девчонка и впрямь хороша, настоящая чертовка. Тебе повезло больше, чем Князю с этим французским ангелочком.

— Не знаю, не знаю. Не было возможности сравнить.

Ковбой тихо заржал.

— Сравнивать лучше всего, когда обе в одной постели, — сообщил он в перерывах между приступами смеха, — вдумчиво, не торопясь. Был у меня один случай…

— У тебя на все случаи жизни "был один случай", — сказал я.

— Есть такое. Жизненный опыт в своем роде тоже богатство… если уж другого нажить не получилось.

Ковбой, завернув рукав, глянул на часы и потянулся, хрустнув костяшками…

— Почти четыре. Скоро будет время поработать… или, точнее, сделать большую часть работы за местных. Комиссар, вот скажи мне как умный, начитанный человек: с какого хрена мы влезли в это блудняк? Доставь пулеметы, помоги этим дерьмовым карбонариям добыть денег на пулеметы… при Мастере такой херни было все же поменьше.

— Как раз из-за Мастера мы в это и влезли, — напомнил я. — И потом, даже с Мастером бывало всякое. Вспомни тот же Китай…

— Прошлогодний?! — Ковбой сплюнул, — вот уж что я бы с радостью забыл. Да не выйдет, шрамы всякий раз к дождю чешутся. Мне же этой гребанной гранатой всю спину распахало. Док, пока вытаскивал осколки, ругался на весь коридор, да что там — на весь клиппер.

— Док ругался? — переспросил я, — Странно, я только твои загибы слышал. У нас тогда кончился наркоз и Косторез влил в тебя полторы бутылки айла, из своих запасов.

— Серьезно, Мартин?! Этот его любимый торфяной самогон?! Не помню напрочь… Хотя да, здоровый я бы эту дрянь в рот не взял. Только в медицинских целях и в исключительном случае. А она еще и дороже бурбона… эх, куда только катится этот мир.

О преимуществах и недостатках ячменя и кукурузы в качестве основного сырья для виски Ковбой и Косторез могли бы спорить часами. Могли бы — потому что дискуссия "примитивной, невежественной деревенщины с атрофированными от рождения вкусовыми рецепторами" и "зазнавшегося сноба" обычно все же заканчивалась раньше и оба её участника с чувством глубокого внутреннего превосходства расходились по углам допивать свое любимое пойло.

Сейчас же мысли об алкоголе в холодной ночи вызвали у нас обоих нехитрую ассоциативную цепочку. Ковбой выудил из-под куртки плоскую алюминиевую фляжку, сделал пару глотков, протянул мне. Я отказался — у меня была своя, с французским еще кальвадосом, который все никак не заканчивался. Просто… показалось плохой идеей. Может, потом…

— Ага, идут, — прошептал Ковбой, да я и сам отлично видел вышедшего из-за угла казармы капрала с пышными усами, в сопровождении пары заспанных рядовых. — Ну что, пойдем, поработаем…

— Да, пора.

В бульварных книжках частные сыщики и прочие благородные герои стоящих на страже плохишей обычно ловко вырубают и оставляют лежать. Совершенно не боясь, что тот не вовремя очнется и поднимет шум. Когда-то я тоже был молод, наивен и попытался по-тихому придушить вражеского часового — здорового крестьянского парня раза в полтора больше меня тогдашнего. Винтовку он, правда, от неожиданности выронил, но это был единственный мой успех — следующую минуту мы возшкались в грязи, я пытался не дать ему заорать, он прокусил мне ладонь и чуть не сломал руку… пока, наконец, подбежавший красноармеец не ударил его штыком между ребер.

Мастер предпочитал решать подобные вопросы технически. В смысле — при помощи кольта-вудсмена с глушителем Максима-младшего. Затем как-то в Африке у одного типа оказался слишком крепкий череп для "двадцать второго". Результат не изменился, но вместо тихо и красиво вышло грязно и шумно. По итогу мы с Мастером немного поспорили, он заперся на пару дней в своей мастерской и вышел оттуда с запасным удлиненным стволом к моему любимому "покету" и глушителем для него же. Баланс, конечно, с этой штукой напрочь уходил вперед, зато стрелять — что камешки кидать.