Андрей Уланов - Оружейник

Иногда человеку для счастья нужно совсем немного. Например, чтобы не пристрелили сходу. Еще хорошо, когда кто-то забирает у тебя тяжеленный "льюис". А уж если дают запасного коня и позволяют ехать рядом с командиром отряда, так это вообще замечательно. Можно даже позволить себе чуть расслабиться и не думать о чертовой куче срочных, очень срочных и "надо-было-сделать-еще-вчера" дел.

— Значит, в отряде Педро тебя не предупредили, что "Черная смерть", это женщина?

— Причем очень красивая женщина…

— Так… давай без этих вот буржуазных штучек… — Тереса фыркнула, по-моему, больше нарочито, чем всерьез и на самом деле комплимент ей все же понравился. — Ты не представляешь, какие серенады мне пели еще в Мексике…

Кое-что я мог представить, ведь товарищ Тереса Гарза выглядела просто потрясающе. Нет, само собой, ценитель "кастильского профиля" мог бы начать ныть, что скулы чуть более выступающие, чем это допустимо по канонам или там нос не совсем орлиный… но по мне капля… ну, чайная ложка экзотики скорее оттеняла, чем портила. Ну да, Мексика тоже тот еще плавильный котел, от индейцев и негров до испанских аристократов и гринго, а у тех самих в крови много чего намешано. Как по мне в данном случае результат получился отличный и не важно, кто там чего намешал. А любителям чистой породы лучше ограничиться лошадьми и прочим животноводством. Или пусть выведут для начала умеренно ворующих чиновников, там посмотрим. А пока… когда Тереса сняла плащ, оставшись в одной рубашке цвета "застиранный хаки", я прямо задохнулся — хотя как раз мою грудь ничего настолько туго не стискивало.

— Я не представляю, как ты за волосами ухаживаешь. У моего друга есть вороной конь, он бы при виде твоей гривы умер от зависти.

— Мучительно. Но… — Тереса задумалась, слегка откинувшись в седле, — бабушка очень гордилась моими волосами. Любила расчесывать, мастерила сложные прически, все повторяла: " Береги их больше всего на свете, внученька, это богатство, которое будет всегда с тобой ". И так получилось. Почти все, что запрещали отец и мать, я в итоге нарушила, но вот постричься коротко никак не решусь. Приходится страдать.

— Ясно.

— А почему ты крикнул "Viva Mexico Libertad!"?

— Крикнул? Я думал, меня только на жалкий хрип хватило…

— Ну, сказал…

— В тот момент это был чистый рефлекс, — сознался я, — но, думаю, дело в карабине. Скорее всего в нем… ты же стояла в тени, так что я видел только часть лица, край шляпы, патронташ… ну и то, чем в меня целятся. А дальше цепочка… "винчестер" 1894, патроны тридцать-тридцать… Панчо Вилья… Да здравствует свобода Мексики!

Тереса рассмеялась.

— Да, соображаешь ты быстро… и хорошо. Хотя все равно бы я в тебя не выстрелила. Ты мне понравился.

— Ты мне тоже.

— Вот еще скажешь! Ты кроме ствола в рожу и не видел ничего вокруг.

Это было не совсем так, но тут я возражать уже не стал. Как бы не был симпатичен и приятен человек, но если он целился в тебя всего лишь полчаса назад, не стоит рассказывать, как ты просчитывал ситуацию: прыжком уходить влево, дверной косяк не даст довернуть ствол вслед, дальше перекат под окно и там уже стрелять самому…

— А этот "тренто-тренто", — не дождавшись моего ответа продолжила Тереса, — действительно, еще Панчо помнит. Когда мы отступали к границе с гринго, нашли в горах старый склад в пещере, там были винтовки, карабины, немного разных револьверов, еще какой-то хлам. Вот я и взяла себе…

— Тоже мечта детства?

У Ковбоя одно время тоже был "девяносто четвертый" в.30–30, с коротким стволом в двадцать дюймов, "пограничная модель", как он его называл, хотя ни в одном каталоге я такого названия не видел. Примерно год назад он разбил приклад о голову одного хунгуза и с тех пор искал замену — прикладу, понятное дело, не китайцу. У карабина Тересы приклад выглядел совершенно новым, без сколов и потертостей. Только забавный узор из крохотных медных гвоздиков. Узор выглядел незаконченным и почему-то я сразу подумал, что гвоздики эти появляются не просто под настроение…

— Мечта?

— Ну там доблестные повстанцы на гарцующих конях с "винчестерами" и все такое?

— Наша деревушка была настолько жалкой, что повстанцы её даже визитом не удостаивали, — фыркнула Тереса. — Доблестные правительственные войска и то заходили всего пару раз… переловили почти всю птицу, стащили полдюжины свиней… изнасиловали двух женщин. Одна думала что слишком страшная даже для солдат, а вторая просто плохо спряталась… и на этом наше участие в той революции закончилось. — "Черная смерть" пригнулась к конской гриве, пропуска над головой ветку и продолжила: — Карабин я взяла, потому что с ним легче и удобнее. До него у меня был старый "маузер" с заржавленным затвором, перезарядить его каждый раз само по себе было целым сражением. Чего только не пробовала… даже раздобыла как-то банку керосина и вымачивала его три дня подряд…

— Керосин старую ржавчину сам по себе не убирает, — пояснил я. — Он, как и всякая смазка, хорошо проникает повсюду, в том числе ив поры металла. Так что после него оттереть ржу проще становиться. Но это если ржавчина свежая. А если застарелая, как у тебя, там уже лучше использовать другие методы…

— О! Говоришь как специалист…

— Я и есть специалист.

— Да неужели? Поэтому ты "тридцать-тридцать" опознал с одного взгляда? Настоящий оружейный мастер?

— До настоящего оружейного мастера мне далеко, — честно сказал я, — скорее техник, armourer. Могу чинить, могу не чинить.

— Надо будет приказать ребятам, чтобы поскидывали тебе на осмотр свои пушки, — решила командирша. — Конечно, у меня в отряде с этим строго, чистят и смазывают стволы после каждого боя. А вот у других…

— Не проблема, — ответил я, — хоть так ужин отработаю.

Да, именно так она меня подловила. Все-таки, в голове у мужика, долго лишенного женского общества… ну, нормального женского общества… все эти заморочки с Женевьевой сюда не относятся, они только ухудшают ситуацию. Так вот, в голове у мужчины снижается устойчивость ко всяким женским одурманивающим штукам. А потом раз и ты сидишь в пещере, на овечьей шкуре перед тобой груда разложенных убийственных железяк разной степени убитости, а ты сидишь и печально думаешь: ну и на кой мне все это сдалось?

Причем она даже не соврала, насчет чистки и смазки. Видывал я арсеналы революции куда пострашнее, даже когда сам был командиром. Понимание, что сами по себе верные идеи не стреляют, а даже в самых преданных правому и левому делу людей правила ухода за оружием надо вколачивать рукояткой "нагана" или даже сапогом по уху добавить — оно приходит не сразу. Мне в этом смысле повезло, наш пулеметчик, Николай Петрович… тогда он казался нам почти стариком, хотя был младше, чем я сейчас… унтер еще довоенной выделки… он как-то успевал не только колдовать над своим потрёпанным жизнью "максимкой", но и учить уму-разуму нас, юных дураков.