Андрей Уланов - Оружейник

— Нескольких часов у вас не будет, — быстро сказал я. — Просыпайтесь, Винсент, на календаре не девятнадцатый век. Даже у Испании есть своя военно-транспортная авиация и десантные части. Сколько тут полетного времени от столицы для самолета с крейсерской скоростью в две сотни километров? Час, полтора?

— Скорее два, — на миг задумавшись, решил Винсент. — По прямой тут чуть больше трех сотен. Конечно, самолеты и солдаты могут найтись и поближе, однако… конечно, сейчас не девятнадцатый век, но все это Испания, товарищ Мартин. К примеру, нам точно известно, что в Аспейтии есть лишь одна радиостанция, при штабе Гражданской Гвардии, у нас есть свой человек среди радистов. Точнее, формально радиостанций в городе две, но вторая, в полицейском участке, уже больше года как сломана. Вся остальная связь проводная… телефон, телеграф, все можно прервать парой кусачек. Линии проложены по воздуху, на столбах, рвутся часто… перебои на полдня никого не удивят и не встревожат.

В последнее я вполне был готов поверить: обрыв на линии связи для большинства чиновников это в лучшем случае повод лишний раз наорать на старшего ремонтника. Отрывать зад от стула и предпринимать какие-то дополнительные телодвижения, никто из них не будет. Да и что тут сделаешь? Послать курьера на мотоцикле? Попросить военных или полицию слетать авиеткой и проверить, не берут ли город штурмом? Пожалуй, при таком раскладе это действительно приобретало хоть какой-то смысл. И становилось похоже на работу американских грабителей банков. Прилететь в какой-то сонный городишко Среднего Запада, выпотрошить его и упорхнуть, прежде чем полиция протрет глаза. Но…

— Допустим. Но вы сказали, там сидит целый батальон…

— Дислоцируется, — поправил меня Винсент. — Обычно на месте две или три роты, а в случае крупной операции… например, — я скорее догадался, чем увидел, как он морщится, — большой облавы, они могут полностью выйти в поле. Пабло рассчитывал собрать достаточно людей, чтобы взять город быстрым штурмом. Увы, в ближайшее время вряд ли кто-то еще сумеет собрать нашу разношерстную братию: анархистов, троцкистов, социалистов… для общего дела.

***

Знаете, как нужно переносить «Льюис» на большие расстояния? Правильный ответ: навьючить на мула… или осла. Вот именно в роли осла я сейчас и оказался. Даже шейный платок и парашютного шёлка не особо спасал.

Отдельно доставляло нытье проводника, хотя он-то тащил всего четыре магазина. Причем в удобных брезентовых сумках, а не «ведрах» старого образца. Санчо не-Панса… фамилию мне назвали, но я её так и не запомнил.

По крайней мере, дорогу он знал и шел достаточно уверенно. Для меня уже после первого часа все эти горные красоты слились в одно мутно-зеленое пятно. Вверх на очередной заросший сосняком склон, потом вниз, тут полегче. Передышка у ручья, десять минут, пинками поднять Санчо, пересечь долину, взобраться на следующий склон.

Какого дьявола я на это согласился? По уму, после того разговора с вожаком анархистов надо было сворачивать лавочку и улетать. Все из-за Костореза… так он бы и тащил этот «подарочек». Так нет же… только ты, Комиссар, сможешь найти общий язык с местными большевиками. Гы-гы-гы три раза.

На месте партизанского командира, я… ну, тот «я» из прошлой жизни… так вот, я бы вообще не стал слушать какого-то подозрительного типа, припершегося неизвестно откуда. Пулемет бы забрал, да, ручной пулемет в хозяйстве всегда пригодится. А человек… проще хлопнуть, чем разбираться, что у него там на уме в самом деле.

Сильно подозреваю, командир, которого местные уважительно именуют «Черная смерть», рассуждает схожим образом. Это вторая причина нытья Санчо — бедолага боится, что его прихлопнут за компанию с подозрительным иностранцем. Тут возразить сложно — действительно ведь могут…

— Далеко еще?

— Уже почти пришли, сеньор Мартин, — проводник, радостно приняв мой вопрос как повод для привала, сбросил на землю сумки, снял шляпу и принялся вытирать, вернее, размазывать по лицу струйки пота. — Видите там, впереди, большая лужайка и на ней, слева, у края леса, хижина? Нам туда и надо.

Километра полтора, прикинул я. Но это если по прямой, а тропками все два и вверх по склону. Но по крайней мере, это уже действительно финальный бросок, а не очередное «осталось еще немного, синьор Мартин».

— Может, сначала перекусим? — заискивающе предложил Санчо. — У меня еще осталась пара лепешек, а тут рядом есть прекрасный родник, прямо из скал бьет, вода чистая, как слезы богоматери…

— А что, там, — я мотнул головой в сторону хижины, — нас даже не накормят? А как же традиционное баскское гостеприимство?

— Ох-х, синьор Мартин… — Санчо поднял руку, словно собираясь перекреститься, но в последний момент передумал и сплюнул через плечо, — что с нами сделают эти люди, никто не знает, даже они сами. Вот говорят, что наш Педро Карерра иной раз чересчур суров и может подстрелить ни за что. Но то всего-то пару раз и было, ну а в Бергаре он вообще был пьян, а когда человек выпьет, какой с него спрос… он потом сам ходил к родным того парня, извинялся. А эти люди… как посмотрят, сразу могильный холод пробирает до самых косточек. Им что человека убить, что мошку… так что, сходим к роднику?

Я почти сказал «да», но затем живо представил, как положу чертов «льюис» на землю, а потом его надо будет снова поднимать, пытаться хоть как-то пристроить поудобнее. Только плечи уже стёрты, да и верх спины как бы не до крови.

— Нет, не надо. Прибереги лучше свои лепешки на обратный путь.

— Ох, синьор Мартин, до пути обратно еще дожить надо…

Санчо говорил еще что-то, но я уже не слышал, сосредоточившись на ногах. Левой-правой, левой-правой, ботинки словно кандалы, но и тут ничего не сделать, легкие туфли бы изорвало в клочья на первой же осыпи. Как там у старины Редьяра? Boots — boots — boots — boots — movin' up an' down again!

Потом снова начался сосняк и стало чуть полегче, хотя бы тень появилась. А когда и лес окончился, идти оставалось уже совсем немного.

Хижина выглядела заброшенной. Двери нет, черные провалы окон, в крыше не хватало нескольких досок. Не похоже, чтобы здесь кто-то жил или хотя бы регулярно бывал, свежих следов не видно, трава не примята.

Глаз все же зацепился за что-то, причем от усталости я даже не сразу понял, что именно увидел. Просто какой-то бесформенный кусок, по которому ползали несколько мух… навозных… а значит, лошадь тут была недавно и вряд ли сама по себе.

И прежде чем я додумал эту мысль окончательно, из темноты внутри хижины возникло лицо. Точнее, половина лица… и перекинутая через плечо патронная лента.

— Привет, красавчик. Готов сегодня умереть?