Андрей Уланов - Оружейник

Сделав еще один глоток, я передал свою бутылку дальше по кругу. В отряде Педро имелась примерно дюжина бойцов. Примерно — потому что кто-то был в карауле, кто-то уходил по своим партизанским делам, а кто-то, наоборот, возвращался. Сейчас у костра, точнее, вокруг сковороды, собралось восемь человек, считая меня и Леви. Сковородка была действительно громадная, с длинной ручкой и, подозреваю, помнила еще времена Наполеона, когда на ней ровно так же готовили мясо с овощами тогдашние партизаны. Уверен, и выглядели тогдашние борцы за свободу похоже — заросшие, в простой одежде… только к соседнему дереву были прислонены мушкеты вместо кавалерийских карабинов. Ну и про революцию говорили поменьше, а про религию — больше. Хотя насчет последнего тоже не факт. В том же девятнадцатом веке испанцы умудрились провернуть целых пять революций — цифра из какой-то исторической книжки, когда-то очень сильно взбаламутившая мои юные мозги. Жаль, времена с тех пор изменились и борцам за свободу приходится опасаться не только конных разъездов французских драгун или польских улан. Но по крайней мере, в здешних горах накал борьбы еще не дошёл до уровня, когда на любой огонёк с небес могут вывалить серию мелких осколочных бомб или термитных шаров. Мне приходилось бывать в местах, где люди уже годами живут со знанием: "с неба приходит лишь смерть". Впрочем, сейчас думать об этом не хотелось. Вообще думать не хотелось — лишь смотреть на языки пламени, прихлебывать вино и вдыхать аромат жарящегося мяса напополам с дымной горечью. Мясо должно получиться вкусным. Правильно поджаренная баранина, с крупной морской солью, это местные умеют. Еще у них говядина на углях отлично получается, но там свои тонкости — для чулетона баски предпочитают брать мясо пятилеток, высушенное особым способом почти месяц. А когда Ковбой по простоте душевной предложил сделать обычный стейк, на него посмотрели то ли как на святотатца, то ли как на умалишенного.

— …и тогда я говорю этому святоше: "Как же так, святой отец, сам Господь наш велел делиться, почему же ты не хочешь исполнить волю Всевышнего?! Отдавай тогда весь кошелек!"

Судя по взрыву смеха, эта история с ограблением рейсового автобуса подчиненным Педро была особенно близка.

— Точно, все так и было. Я рядом стоял, все видел… рожа у него сморщилась, как сушеный персик стала.

— Но священник хотя бы не плакал, — неожиданно сказал сидевший рядом со мной бородач. — Кривился, морщился, но не рыдал, держался достойно. А помните того жирного торговца из Мадрида?! Как он ползал в пыли…

— Да разве такого забудешь! Настоящий клещ, высосал все соки нашей провинции, вот и разжирел! Зря не пристрелили его тогда…

Я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Нехитрое заклинание "столица выкачивает все соки" уже какую сотню лет безотказно работает. Рецепт нехитрый: перечислить все налоги и прочие поборы, что уходят "туда" и позабыть про все, что центральная власть в каком-то виде вернула. Нет, конечно, откровенный грабеж в этой связке тоже встречается, но значительно реже, чем это изображают.

— Э-э, брат, здесь ты не прав! — Карерра взмахнул бутылкой, едва не заехав по носу соседу. — Революция, ик, должна быть милосердна к раскаявшимся врагам. А он, ик, раскаялся до самого донышка!

— Это пока ты в него "маузером" тыкал! А в городе этот мешок навоза наверняка снова взялся за старое, да еще взятое нами будет наверстывать!

— И пускай! Скоро доберемся до них и в городах! Со всех спросим… пусть искупают вину перед народом! Те, на ком кровь — к стенке, а остальных… — Педро на миг задумался, — нужники чистить! Должен же кто-то будет после революции нужники чистить!

— Конечно должен. Революция дело великое, но даже после неё срать-то все равно придется.

— А я как-то по радио слыхал, — неожиданно тонким, почти детским голосом произнес здоровяк рядом с Леви, — что в коммунистическом обществе всю грязную работу будут выполнять машины.

И снова я едва сдержал приступ смеха. Очень уж смешно это прозвучало здесь и сейчас, ведь по высказываниям собравшиеся у костра тянули максимум на анархо-синдикалистов.

Однако для них, судя по направленным на Карерра вопросительным взглядам, этот диалектический момент был вполне серьезен. И партизанский вожак не оплошал.

— Будут, разумеется. Но потом, сильно потом. Сам подумай: будь такие машины сейчас, богачи бы первым делом их себе на службу приспособили. Ведь кто в грязи ковыряется, считай, самые злые, а потому, самые опасные. Вон, Алехандро, скажи…

— Что сказать-то? — недоуменно переспросил Алехандро, выделявшийся среди своих товарищей разве что шейным платком неопределяемого рисунка.

— Ну ты же был шахтером! Вот и скажи…

— А… ну это есть… такое… как в забое киркой помашешь, угольной пыли наглотаешься, злости сразу столько, что аж через край.

— Уголь хоть не воняет, — вздохнул другой партизан, — а я год на скотобойне проработал…

Тут за спиной Педро возникла смутная тень, наклонившись, что-то шепнула ему. Тот кивнул, встал — одним ловким движением, даже не пошатнувшись — и призывно махнул мне рукой.

— Пойдем, камерадо Мартин.

Я ждал, что идти придется куда-то в сторону от лагеря. Но Педро уверенно направился в сторону пещеры, завешанной брезентовым полотнищем. Занятно… вроде бы за последние полчаса мимо костра в пещеру никто не ходил… или, как у всякого уважающего себя лиса, наш партизанский вожак имеет в норе пару запасных выходов?

***

— Товарищ Карерра сообщил, что вы хотели меня видеть.

Сказавший это сидел у стены пещеры. Где-то впереди-справа, метрах в двух. Точнее определить не получалось, потому что второй находившийся в пещере светил мне фонариком прямо в лицо. Небольшим таким плоским аккумуляторным фонариком, который держал в левой руке — а правой вполне умело шарил по моей тушке. Неплохо придумано — человека снаружи, пусть и от костра, такая засветка слепит вполне надежно. Интересно, запах чеснока изо рта у него тоже часть программы или это личные пристрастия?

Хотя… насчет умело я, пожалуй, поторопился с оценкой. Нет, "Кольт-покет" он вполне нащупал и забрал — а вот "вальтер-девятку" пропустил.

— Я хотел бы видеть кого-то из командования.

Обыскивающий добрался до ботинок, но пытаться расшнуровывать не стал, только прощупал носки выше голенища. Еще один минус, хотя сегодня там ничего и не было.

— Командования чего именно?

Второй партизан закончил обыск, отступил на шаг, аккуратно положил мой пистолет на пол пещеры стволом в мою сторону, а рядом примостил фонарик рефлектором вверх. Только теперь я увидел третьего, в коротком овчинном жилете, сидевшего на низкой лавке слева от входа… который все это время держал меня на прицеле. МП-18, а скорее всего, его местная копия вроде той, что была у застреленного мной жандарма — по срезу кожуха в полутьме точно не скажешь.