Андрей Уланов - Оружейник

— Один сюда идет.

Действительно, скучавший в коляске "дорожник" решил, видно, размять ноги. Лет под сорок, пышные усы, уже порядком выпирающее над ремнем пузо. Плащ и шлем он оставил на мотоцикле, в такую жару на солнце это верный путь к нокауту, вон даже рубашка вся темная от пота.

— Сломалось чего, амиго?

— Нет, просто решил проверить лишний раз проводку, — я специально говорил, с головой сунувшись под капот, чтобы голос звучал эхом от железа. Хотя испанский у меня неплох, никогда не знаешь, какому полиглоту именно твой акцент выстрелит в ухо как полуденная пушка. — Машина старая, имеет норов.

Все сказанное было чистой правдой, если этому типу захочется сунуть нос в здешнюю паутину, сам все увидит. Испано-сюиза делает неплохие машины, раз эта колымага до сих не развалилась и вполне себе ползает, даже местами переходя на шаг. Но вот часть проводов давно уже нуждалась в замене, да и контакты не помешало бы хорошенько зачистить. Интересно, почему Рохас довел своего кормильца до такого состояния? У него, конечно, есть и старый фордик, но большую часть работы явно тащит на себе этот вот Росинат.

— Хотите лимонад, синьор офицер? — Тереса молодец, не растерялась. Ну да, скорее всего, за лимонадом он и явился, углядев, как она меня угощала.

— Не откажусь, сеньорита… хоть я только капрал.

— Синьора… мы с мужем из-под Бильбао…

Пил синьор капрал долго — дно кувшина поднималось все выше и выше, лимонад стекал по усам и капал вниз, так что мысль отдать ему посудину для угощения коллег умерла, не родившись. Там хорошо, если четверть осталась, а то и меньше, такой подарок за издевательство сочтут.

— Большое спасибо… сеньора. Мы тут с утра, обещали к обеду сменить, но как обычно… — капрал с досадой махнул рукой. — То ли нашлось другое дело, то ли просто про нас позабыли. Стоишь, глотаешь пыль почём зря…

— А из-за чего вас поставили сюда? — забирая кувшин, словно невзначай спросила Тереса, — случилось чего?

— Начальственная блажь случилась, как обычно, — убежденно произнес капрал. — Мы же дорожная полиция, значит, наше место на дороге. Сейчас-то еще ладно, а вот как только начнутся осенние дожди… грязь, сырость, машины постоянно в ремонте, люди болеют, а виноват кто? Уж точно не синьор капитан у себя теплом и сухом кабинете. И так уже только из нашей роты двое подали в отставку…

Я слушал его вполуха, обычное нытье маленького винтика большой государственной машины, звучит примерно похоже от Шпицбергена до Фолькленд. Платят мало, работы много… в колониях обычно добавляются жалобы на неподходящий белому человеку климат, болезни, недобрых туземцев и так далее. Думаю, этого тоже бы надолго хватило, но тут на дороге позади нас объявился автобус и старший, сунув Рохасу его бумажку, замахал рукой: "мол, кончай с этими, тут добыча покрупнее".

— Как все прошло?

— Как обычно, — наш новый "друг" сунулся за сидение и, покопавшись, вытащил оттуда новую плетеную бутыль, еще более пузатую, чем оставшаяся на посту. — Все как всегда. Сначала ему не понравилась бумага: мол, буквы кривые, подпись неразборчива, печати вообще нет… хех, видел бы он, как наш Альфонсо пишет на самом деле. Там не буквы, а эти, как их… значки, которыми узкоглазые пользуются…

— Иероглифы.

— Вот, они самые. Я как-то смеха ради показал его бумажку в аптеке, не разобрали, хотя они-то привыкли докторские рецепты читать. А этот офицеришка… наверное, думал чего бы слупить, но как услышал про металлолом, сразу поскучнел. Ну а потом оказалось, он знаток боя быков… — Рохас выпучил глаза, — то есть, это сам он считает себя знатоком, но при этом ему нравиться Эль Галло, этот клоун… клянусь всеми святыми, я еле сдержался… Бельмонте, вот кто изменил стиль корриды…

Наверное, купи я последнюю книгу Хэма, то сейчас бы смог хоть как-то поддержать разговор. Увы, я всего лишь открыл её, привлеченный названием "Смерть после полудня", полистал, с разочарованием убедившись, что этот вовсе не цепляющий закрученной интригой роман, а популярная история корриды — и отложил в сторону, сэкономив доллар с квотером. Впрочем, Рохасу собеседник был не особо нужен. Вынужденный сдерживаться во время разговора с полицейским, сейчас он бурно спорил сам с собой, перечисляя известных матадоров, проведенные ими бои, особенности стиля и приемов и вполне довольствуясь изредка вставляемыми мной "угу", "ага" и "конечно же".

Этого запала хватило и на остаток пути до Барселоны и еще минут на двадцать, пока мы колесили по городу. Наконец я затормозил и тут Рохас, буквально подавившись очередной фразой, резко побледнел и даже попытался отодвинуться от меня.

Ну да, расставание — один из самых "скользких" моментов, а для нашего "друга" есть еще и обещанные полсотни песет, которые, как он сейчас особенно ярко понял, покойнику можно и не платить.

— Спокойно, компанеро, не стоит волноваться. Все прошло хорошо, мы приехали. Осталось лишь встретить наших друзей, перекинуть груз и разойтись, взаимно довольными друг другом. Как было договорено, никаких сюрпризов, они нам ни к чему, особенно шумные.

— Это ты верно говоришь, — судорожно сглотнув, подтвердил Рохас. — Сюрпризы… никому не нужны.

Впрочем, когда в кабину на мое место полез Их Сиятельство, испанец побледнел еще больше — насколько это получалось разглядеть в свете фонарей. Князь последние несколько дней выглядит на редкость угрюмо… для всех, кроме Женевьевы. Подозреваю, что дуется он как раз на меня, но Рохас-то не в курсе нашего приключения.

Сам же я получил из кузова сосновый ящичек для инструментов с веревкой вместо ручки, дождался, пока следом за ним выберется Минц, после чего мы спокойно, не торопясь, двинулись внизу по улице. Рабочий в комбинезоне и мальчишка-помощник, картина совершенно естественная и никаких подозрений не вызывающая.

Разумеется, встречать нас в Барселоне никто не мог. И затормозил я — не сразу, а лишь проехав пару кварталов да еще завернув за угол — потому что увидел машину, подходящую для следующего этапа. Светло-синий "де сото шесть", он же "крайслер", ранняя модель тех времен, когда "десото" были дешевле "доджей", уже слегка побитая жизнью — но это не важно сейчас, а важно, что я на таком "де сото" уже катался и хотя бы примерно знаю, что у него внутри.

— Кафешка на той стороне улице, — предупредил Леви, когда мы остановились возле автомобиля. — На двух столиках люди в нашу сторону смотрят.

— Да пусть их. Меня больше окна волнуют.

Время достаточно позднее, не темнота, но вполне густые сумерки. А значит, владелец машины, скорее всего, уже приехал на ней домой. С одной стороны, это хорошо, с другой — здесь не центр Парижа, места вдоль тротуара хватает и, скорее всего, подставился он прямо перед своими окнами. Да и соседи наверняка в курсе чья это машина и при виде ковыряющегося в ней незнакомца могут… занервничать.