Татьяна Иванько - Байкал. Книга 4

– Ты чи-иво это? С чем тепе-ерь-то нелады? – спросила Зигалит, когда я влетел в переднюю горницу, она вышла из кухни, где распоряжалась приготовлением пищи.

Я посмотрел на неё, я ничего не могу ей рассказать. Ничего, ни слова. Даже будь она добрая жена, какие были у меня всю жизнь, но такой, какова Зигалит, какой я теперь вижу, я ничего сказать не могу.

– Что? – переспросил я.

– Опя-ать мо-олнии мечи-ишь, – Зигалит вытянула губки и капризно посмотрела на меня. Самое время было теперь же приласкать её, но я был так зол, что вышло бы ещё хуже, поэтому я только и мог, что поморгать глазами, пытаясь вникнуть в то, о чём она спрашивает.

– А?.. Да… – пробормотал я и пошёл в почивальню, где просто увалился поверх покрывала на ложе. Нет, валяться не след, я стал злиться ещё сильнее. Пойду по городу пройдусь, может быть, увижу что-нибудь, что развлечёт меня, чтобы перестали так чесаться кулаки…

Я не мог понять, с чего Эрик так уж взъелся, в конце концов, не произошло ничего странного, ничего даже особенного, ничего, чего для него не было раньше. Но, похоже, и он воспринимал Аяю как-то по-новому. Но сейчас мне вовсе не хотелось думать об Эрике и его разочаровании или злости, уж не знаю, что именно он чувствовал, но, похоже, целый ураган. Я просто был рад. Потому что даже, если днесь Аяя беременна от Кратона, это значило только одно, она избавилась от необъяснимого бесплодия, во власти которого находилась. Пусть даже она носит дитя Кратона, возможно, я никогда не узнаю, кто именно заронил семя, проросшее в ней, но ребёнок… ребёнок – это жизнь. Поэтому я с необычайным воодушевлением пошёл в сад, где и нашёл Аяю за устроенным для неё столом.

Аяя, действительно не подозревала ни о чём, она чувствовала в себе странности, но не придавала никакого значения. Интересно, она вообще понимает, откуда берутся дети? Это был вопрос. И второй вопрос – это как сказать ей, что скоро она станет матерью? Вот тут я растерялся. Нормально, когда женщина сообщает о своём положении мужчине, а не наоборот. Ничего не придумав, я решил молчать, надеясь, что для этого мне представится возможность или зайдёт случайный разговор…

А сегодня мы занялись обычными делами, однако, я всё время отвлекался, всё время вглядывался в неё, надеясь заметить, разглядеть перемены.

– Ты чего, Арюшка, я тебе в который раз повторяю, а ты всё глядишь и молчишь. Думаешь о чём?

– О чём?.. да… ни о чём… – растерялся я.

Аяя улыбнулась и сказала, поднимаясь:

– Тогда, раз ты такой задумчивый, я тебе покажу кое-что.

И поманила меня в дом. Я замер, что она хочет показать? Может быть, какие-то перемены в своём теле? Или… два дня назад я ничего такого не заметил. Но разве я разглядывал, Боги? Я наслаждался, я только наслаждался, всякую минуту… Минуту… да-да, надо рассказать ей о том, что я открыл о времени… Сейчас, вникнет в вычисления получше, тогда и объясню своё открытие… Она уже готова и теперь, просто я… я сегодня слишком занят своими мыслями, чтобы толково все рассказать.

Мы вошли в дом, и Аяя, тронув меня за руку, подвела в угол, где за лавкой обнаружилась большая корзина с кошачьим семейством. Маленькая серая кошка с рыжими полосатыми ушками и белым носом, лежала пушистой подковкой, обнимая свой выводок из четырёх разномастных котят.

– Смотри, – тихо сказала Аяя, сама как зачарованная глядя на эту пушистую семейку. – Здорово, а?

Мы присели вместе возле корзинки, кошка повернула голову, навостряя уши, приподняла голову, но увидела Аяю и сразу успокоилась мурча.

– Вечор окатилась, Зигалит утопить хотела, а я… Может и неправильно, она хозяйка тут, конечно, но… посмотри, как бы мы эту матушку оставили с разбитым сердцем? – сказала Аяя, с нежностью глядя на кошку и её котят. – И потом, кошки, как они могут быть лишними?

Она посмотрела на меня. Вот и момент сам собой получился…

– Яй, а ты… хотела бы тоже…

– Тоже? – она не поняла, о чём я спрашиваю.

– Хотела бы, ну… как эта кошка… детей?

Аяя пожала плечами, подумала и ещё раз пожала, поднимаясь.

– Не знаю, Арюша… Это же… это же… это замуж надо выйти. Не знаю.

Дела… Она не знает. Но… как пахнет славно, сладко, дурманно, как серединка розового шипка… и как волосы сегодня сбегают вдоль стана, перевязала только шнурком накрест… Что я сделал? Поговорил с ней? Объяснил, что с ней происходят важные перемены, что всё изменится в скором будущем, но её это не должно пугать, потому что это счастье и я буду рядом?.. Ничего похожего, я ничего не сказал, я потянул за этот шнурок, распуская ей волосы, и проник ладонью под них к её горячей, немного влажной от пота шее. Мы здесь всё время все мокры от пота, но её пот пахнет как нектар и на вкус такой же…

– Арюшка… – выдохнула она, зрачки расширились от моих прикосновений, поцелуев, от моей близости, ноздри дрогнули, она повернула голову и посмотрела из-под ресниц, губы порозовели. Она теперь всегда так, вся розовеет, размякает и в то же время натягивается звонкой струной, обнимает горячими руками, становясь гибкой и жаркой, горячий живот, груди, губы, шея, и свет меж ресниц, столько тепла… и я пью его полными глотками, пьянея и отрываясь от земли…

Ребёнок Кратона, ну и что, главное, что она со мной и что она вот так смотрит, обнимает, желает. Желает меня… А если мой? Если мой ребёнок?! Я давно уже не думал о таком, даже забыл, когда в последний раз в мою голову забредала эта мысль – о детях. Когда-то я хотел этого, неотступно с почти болезненным упорством хотел, чтобы Аяя родила мне, но тогда ничего не получалось. Много времени пошло с тех пор… И вот… такое случилось с нами, с нами, не с ней, потому что я не отделяю теперь себя от неё, это счастье её и моё вместе. Я боялся даже подумать, что возможно такое счастье. Но разве я… Разве всёрьёз мне важно, мой ребёнок будет ли нет? Мне нужна она, она со мной, а дети… Этот ребёнок Аяин, значит, он мой.

Мы лежали рядом, капли пота ручейками стекали с наших тел, увлажняя простыню. Я смотрел на её тело, пытаясь понять, вижу ли я какие-то перемены в нём. Я тронул её живот пальцами, он задрожал, и я приложил ладонь к нему под пупком. А если Эрик ошибается? Вот если ошибается? А если… ничего нет, и я напрасно так разволновался и размечтался до того, что не могу и слова ей сказать о моих мыслях, а она чувствует и спрашивает всё время…

– Ты что? – спросила Аяя, улыбаясь, и накрыла ладонью мою руку.

– Я люблю тебя, – сказал я, не в силах сказать то, что готовлю весь день.

Она засмеялась счастливо, щуря ресницы. Скажу, чуть позже… позже… Понять хочу вначале, верно ли то, что думает Эрик. А завтра расскажу о часах и минутах…

Мы пробыли вместе опять до утра, на рассвете я улетел ненадолго в Кемет. Там Арит и Рыба, получившие от Повелительницы Тьмы крылья как мои, отлично справлялись со своими обязанностями. Дамэ ещё не выполнил моего поручения, не нашёл нам достойного жилища, и мы оставались в доме у Вералги. Но, надо сказать он старался, рыскал по всему Кемету. Много чего я начал, а теперь все мои начинания должны были продолжать мои помощницы, они старательны, надо отдать им должное, и неутомимы. Но когда без меня не обойтись, например, для создания нового верования, как было с Гором, ради культа которого я сделал то, чего никто бы не смог, и теперь светлый Бог становился одним из любимейших в Кемете, тем более что его поддерживал Кратон. Но моя Повелительница должна была стать главной, и мне для этого придётся много ещё потрудиться. Очень потрудиться. Поэтому, кроме строительства храмов, кроме армии бальзамировщиков, которых учил я и мои помощницы теперь, а их мне пришлось тоже для этого обучить, старались и учили новых последователей.