Татьяна Иванько - Байкал. Книга 4

– Даже повелительница признала их таковыми, – возразил я. – И не нам спорить. То, что у них нет Силы как у тебя или у меня… ну, так то временно, возможно.

– Ну… – Вералга смутилась немного.

Мне кажется, она теперь ревнует и пожалела, что не оставила их себе подручными, поняла только теперь, что из бесполезных приживал эти трое могут стать лучшими помощниками в многотрудных делах её, как Исиды. Но заносчивость и высокомерие ослепляют, и теперь Вералга жалела о поспешности, с которой отказалась от них. А потому, похоже, решила подпортить мне:

– Ну, если они не боятся…

Она произнесла это для моих спутниц, с расчетом поколебать уверенность в женщинах, усилить страх, которых и так витал тут, то, заскакивая в сердца и головы, то отпуская.

– Бояться? Чего? – быстро спросила Рыба, бледнея.

– Всё-таки не богине Плодородия служить собрались… – усмехнулась Вералга.

Я расхохотался:

– Вералга, ты полагаешь, Смерть страшнее родов? Я бы сказал – не известно.

Вералгу немного обескуражил мой ответ и, особенно, смех, разогнавший напряжение, висевшее в воздухе, как ветер разгоняет набежавшие тучи. Она побледнела немного, видимо сердясь, и правилась к дверям в сад, куда и собиралась до того.

– Что ж… дело ваше, сами выбрали себе господина, не жалуётесь после и назад не проситесь, назад дороги не будет. Ещё мгновение есть, чтобы остановиться.

Она говорила так, словно уговаривала их быть её помощниками, а они, неблагодарные, отказались. Рыба и Дамэ переглянулись, Дамэ посмотрел на меня и сказал вслух:

– Спасибо, сиятельная Исида, что ты беспокоишься о нас, но наш господин – Анпу, и мы с ним ничего не боимся.

Вералга смерила меня взглядом, выгнув губы немного. Надо же, она относилась ко мне совсем иначе недавно, когда полагала слабым и несчастным, всеми оставленным, ввергнутым в рабство к Смерти, тогда она ещё помнила, кем была для меня в детстве. Теперь нет, теперь она начинает чувствовать ревность к моей Силе… А Сила во мне день ото дня только больше, не думаю, что кто-либо из предвечных хотя бы приблизительно обладает теми способностями, что я ныне. Похоже, пришла пора держаться особняком.

Вералга фыркнула, едва ли не с презрением оглядев нас, и вышла в сад.

– Не по нраву, похоже, хозяйке, что мы тебя выбрали.

– Да были мешками с шелудью, а в мешках нужные вещи окажись.

– Были ненужные, пока другому нужны не оказались, – отозвалась Арит.

Мне показалось, она говорит не совсем о том, о чём сейчас думали все мы. Но мне было недосуг раздумывать о мыслях Арит. Теперь я ценил время, и мне его не хватало в сутках. Поэтому, оглядев свою свиту, я сказал Дамэ:

– Нам пора, а ты займись моим поручением, отыщи нам дом.

– Не-не, дворец! – добавила Рыба с усмешкой, притворяясь капризной бабёнкой, что в её исполнении получилось очень смешно, развеселило нас всех и окончательно смело напряжение, висевшее в воздухе

– Ладно, будет вам дворец, – сказал Дамэ, и вышел, продолжая смеяться.

А я посмотрел на моих спутниц, взял обеих женщин за руки и, набрав в грудь воздуха, открыл Завесу.

– Повелительница! – громко сказал я.

– Арий? – немедля раздался голос. – Что это явился? Не ладится что? – А это кто с тобой? Подруг привёл? Вместо прежней, сразу две? – Захохотала она. – Это правильно, Аяя-то ныне, только и осталась прежней, что с лица!..

Она была счастлива тем, что сотворила с ней. Но она не знала, что, возможно, её зло обратилось во благо, такой лёгкой души, как ныне, у Аяи никогда не было раньше. Но… об этом знаю только я.

– Для чего привёл этих двух предвечных, что вцепились в тебя?

– Я прошу Тебя, Вечная, позволь мне взять их в подручные? Втроём служить Царице мира мёртвых сподручнее, и большего достичь сможем.

– Спешишь куда, прекрасный Арий? – опять захохотала она.

Я стерпел Её издёвку, молча, ожидая, пока Она отхохочется и скажет своё слово, что делать, я сам ввергся Ей в рабство.

– Ладно, ступайте покамест, я подумаю. Ежли решу взять их, сами поймёте, спрашивать снова не придётся, получите крылья, как у Ария и кое-что ещё. Но за то придётся и служить как никогда и никому не служили. Даже вашей Аяе. Готовы?

– Да!

– Да, Вечная!

– Ну и всё. Всё, убирайтесь! – поспешно сказала Повелительница мёртвых. – Убирайтесь! Мне живого духу не напускайте здесь! Вон-вон!

Мы вышли вон, но последние слова Повелительницы удивили меня, что, ей нехорошо, когда мы вторгаемся живые среди мёртвых? Я сам не испытывал ничего неприятного, как бывало с Эриком, когда он выходил оттуда, теряя силы. Что этому причина? Почему я сильнее его здесь, за Завесой? Это потому что я ввергся Смерти? Или есть что-то ещё, что не даёт Ей высасывать из меня силу? И могу ли я и это обратить себе на пользу?

Мои спутницы бледные и даже с испариной, бессильно опустились на скамьи, даже головы едва держали, вот, как высасывает жизнь из всех поход за Завесу.

– Кажный раз будет эдак, Арий? – слабо проговорила Рыба.

– Кажный? Вы не будете ходить за Завесу, это моё дело. Вы мои помощницы и служите мне и только через меня – Ей. Я сам туда не хожу, в том нет необходимости, – сказал я.

– Вот спасибо, успокоил… А то наших силов-от надолго не хватит.

– Всё, Рыба, отдыхать! – сказал я, радуясь, что дело не затянулось. – Когда сей день вернёшься?

– Сей день не вернусь, увидимся завтра, – сказал я.

– И ночи пропадает котору седмицу… – пробормотала Рыба, тяжело поднимаясь.

– Не нашего ума дело допрашивать нашего повелителя, – сказала Арит. И мне показалось, что она говорит специально для меня. Ты что-то задумала, Арит?..

Я вознамерился немедля отправиться в Вавилон, где ждала меня Аяя, с решёнными задачками…

Стало, похоже, налаживаться в моём дому, Арик прилетал к нам почти каждый день, Зигалит видела его и была теперь вполне довольна. Но бывали дни, когда мой брат не появлялся, и тогда я, как и обещал, сам занимался с Аяей. Она оказалась изумительно способной ученицей, удовольствие было учить её. Когда-то я учил своих детей, одни были способнее, другие – глупее, но Аяя действительно схватывала на лету то, чего, кажется, только что не знала. Но я объяснил это для себя просто – она уже знала всё это и теперь только восстанавливала в своей голове те знания, словно смахивала пыль, наброшенную Вечной. И теперь я боялся только, что она смахнёт эту пыль и с моих позорных преступлений. Но наукам я и Арик её учим, а кто сподобится рассказать то, что знаю только я?

– Ну, давай посмотрю, – сказал я, заметив, что она остановилась.

Аяя подняла голову, пододвигая мне глиняную дощёчку, на которой она писала углём, стирала и писала снова.

– Нет, Яй, неверно, посмотри, в сумме вот здесь не получается у тебя шестьдесят три…