Ника Маслова - Хрустальное счастье

Серый свет лил из окон на серые стены и пол, а Ариэль всё вспоминал яркие краски, людской говор, смех детей и ржание лошадей, жаркие споры покупателей и торговцев, грызню собак за объедки, бряцание оружия стражников, крики глашатаев с предупреждениями о нарушении закона и казнях, назначенных на день.

Улыбка, будто талая вода, стекла с лица Ариэля. Он и не думал, что в собственных воспоминаниях попадётся в ловушку. А ведь тогда искренне умудрялся смотреть и не видеть, слышать и не понимать простых слов – как кладбищенские вороны, возвещающих о грядущей смерти чьих-то детей и отцов.

Тогда он считал наказание преступников справедливым. Но сейчас-то знал правду: многие из казнённых на площадях были невинны. Сколько из них – теперь известно только богам.

Нет, в прошлое возвращаться не нужно. Тогда надо и на помост с виселицей внимание обратить, тот самый, который всегда стоял рядом с рыночной площадью. Наверное, и сейчас стоит. Ведь как бы ни обвиняли отца в том, что он обезумевший монстр, Душелом – не единственное зло в этом мире. И новому королю наверняка тоже приходится принимать меры, чтобы разбойники не бесчинствовали в городах и на дорогах. Для кого-то Фер уже сейчас стал кровным врагом и новым монстром, которым пугают детей, чтобы те вели себя мирно и тихо. Такова судьба правителя, и Феру её не избежать, даже если он до сих пор считает иначе.

А вот Ариэлю уже не носить корону, не принимать тяжёлых решений о жизни и смерти людей, не судить и не миловать, не отправлять на войну здоровых и сильных, заведомо зная, что многие из них не вернутся домой. Ему, больше не альфе, уже не быть королём. И возможно, да, возможно, ему следует благодарить судьбу за снятую с плеч тяжёлую ношу, которую – он с малых лет знал – так трудно, так невыносимо тяжко нести.

Так может, считать всё случившееся везением? Как ни смотри, его жизнь здесь – вовсе не ад на земле.

Он взглянул на себя в зеркало: отличия от вчерашнего отражения оказались разительными. И как он мог не замечать, погрузившись с головой в хозяйственные заботы, что потерял себя в них? Кай, настоявший на переменах, приказавший пожалеть себя, отдохнуть, в конце-то концов, оказался во всём прав. Чтобы вспомнить себя, стоило хорошенько, без спешки помыться, сменить одежду, проснуться не задолго до, а после рассвета, а потом никуда не торопиться – дать другому позаботиться обо всём.

Ариэль глубоко вздохнул и провёл ладонями по новому сюртуку, поправил кружева у горла и выглядывающие из-под манжет, кивнул себе, глядя в зеркало. Утренний свет придал его лицу известную бледность. Глаза – с чем там Рами их сравнил? «Как сарацинская бирюза»? Разглядывая себя, Ариэль был склонен с ним согласиться. Благодаря яркому синему сюртуку его глаза обрели большую глубину цвета.

Отросшие волосы касались воротника. Их золотистый оттенок будто выцвел в этом вечно сером сумрачном свете. «Красивые, будто липовый мёд», – однажды сказал о них Рами. Или это случилось только во сне? Из-за снов, в которых из ночи в ночь Ариэль видел супругов и беседовал с ними, видения и настоящие воспоминания совсем перепутались в его голове. Но разве это имело значение, пока он видел хорошие, добрые сны?

Он пригладил волосы гребнем: после стрижки ухаживать за ними стало в разы легче и проще – хоть одно хорошо. Но, увы, только одно. И речь шла не об утраченной красоте. Эх, знать бы заранее, чем его решительность обернётся. Кто бы мог подумать, что оправдаются народные верования о связи магической силы и длины волос её обладателя. Как альфа Ариэль и то был сильней, чем сейчас, омегой, без подпитывающих его силы мужей, без длинных волос, без хоть каких-то умений.

– Они со временем отрастут, – сказал Томи, – и ты обязательно вернёшь свою силу.

«Но до этого придётся ждать, может быть, годы», – осталось непроизнесённым. Да и зачем травить душу, ведь все всё понимали. Каждому из них приходилось смиряться с тем, что нельзя изменить.

Магия Ариэля могла быть опасной даже для него самого, но, оставшись без сил, не развивая свой дар, он чувствовал себя уязвимым. Рядом находился Дамир – человек-загадка, обладатель крайне опасных умений, закрытый, будто шкатулка, от которой потерян ключ. А единственный способный подобрать этот ключ – Ариэль, маг разума, между прочим, – ничего не мог узнать о чужих чувствах, не мог воздействовать на них, ничего не мог сделать, как ни пытался. И ведь правда пытался, старался, пусть и рисковал грубым вмешательством вновь сдвинуть лавину. Хотел знать: его силы иссякли, или только страх навредить не позволял ими воспользоваться? В итоге убедился лишь в том, что чужой разум для него закрыт – не пробьёшься.

Дамир говорил, что слышит голос Ариэля в своей голове – но сам Ариэль не имел понятия, что именно слышит Дамир. Для Ариэля между ними стояла полная тишина, если они и могли обмениваться мыслями, то только высказанными вслух, в разговоре.

С другой стороны, Дамир, казалось, даже желания Ариэля предупреждал. Например, уходил на охоту ещё до того, как Ариэль понимал, что давно мечтает о зайчатине на их столе, и приносил именно то, что нужно. Может, и правда что-то внутри себя слышал? Или всё это лишь совпадения?

Вопросы множились, ответов не находилось, и Ариэль, раз-другой потерпев неудачу, бросил попытки понять как Дамира, так и себя самого. Его магия, казалось, спала, а дел в замке хватало, чтобы к вечеру валиться с ног от усталости и засыпать, головой едва коснувшись подушки.

– Ты пережил страшное время, ты голодал, ты до сих пор выглядишь бледной тенью себя самого. Зачем требовать от себя столько? Ты с ног валишься от усталости – так наберись сил. Но ты, вместо отдыха, слишком стараешься, – увещевал его Кай. – Ты говорил, что примешь мою помощь, а что делаешь сам? Заранее извини меня, и я говорю это лишь потому, что люблю тебя, брат, но посмотри, наконец, в кого ты превратился!

Ариэль посмотрел, и увиденное ему не понравилось. Кай правильно сказал: он слишком старался за всем успеть и превратился в свою тень, бледное, измученное, покрывшееся пылью и копотью отражение славного прошлого, ходящее в почти что рванье, не замечающее своего непристойного для принца крови вида и поведения.

В этом дорожном сюртуке он из королевского замка сбежал, в нём сидел в темнице, спал, ел, работал – и теперь выглядел оборванцем.

– Завтра моя очередь готовить завтрак. Если утром встречу тебя на кухне – прогоню метлой, – пригрозил Кай. – Хочу увидеть тебя хорошо выспавшимся, умытым, красивым. Будем завтракать за столом, накрытым скатертью, пользоваться красивой посудой, никуда не спешить. Хватит уже выживать, брат. Пора жить.

Для начала новой жизни – а почему бы и нет? – Ариэль решил сменить износившуюся одежду на другую. Выбора не было – пришлось стать вором. С другой стороны, выбор в чужой гардеробной оказался роскошным. Одежду по фигуре он нашёл на втором этаже. Своя и правда до неприличия поизносилась, и Ариэль почти без колебаний решился использовать то, что подарила судьба, даже если на самом деле совершал кражу у неизвестного ему прежнего владельца чудесного синего сюртука. Разумеется, Ариэль бы выбрал вещь поскромней и без серебряной вышивки на лацканах и рукавах, но, увы, такой не нашлось, да и по фигуре костюм сел почти идеально. Нигде не тянул, позволял свободно двигаться и наклоняться. И сейчас выглядел на Ариэле именно так хорошо, как он и предполагал, без спросу роясь в чужих вещах накануне.