Дмитрий Потехин - Призрак

Неспешно катились по улицам одинаковые салатовые троллейбусы и узкие голубые трамваи. Тесными кучками работали дворники. Андрей глядел на них, как на летающих слонов, впервые в жизни не видя под оранжевыми кепками смуглых лиц.

Людей было мало, и все они казались плохо выспавшимися или погруженными в свои далекие мысли. Как будто, в самом воздухе здесь висел невидимый газ, замедляющий биение сердца в груди.

Ида и Андрей прогулялись по историческому центру, заглянули в Красный костел, зашли в музей войны (там Андрей до одури фотографировал танки и висящие под потолком истребители). Доехали до знаменитой стеклянной библиотеки, уже не казавшейся Иде такой жуткой громадиной, после семи лет жизни среди московских великанов.

Нагулявшись до одеревенелых ног, он и она присели на автобусной остановке, от которой несколько секунд назад предательски отошел автобус. Ида облизывала мороженное, а Андрей все больше косился на обклеенную рекламами и объявлениями афишную тумбу, стоявшую неподалеку.

Ида вспомнила, что в Москве такие тумбы-башенки исчезли много лет назад.

– А мне такие нравятся.

– Что?

– А… да так, ничего, – Ида махнула рукой, поняв, что Андрей смотрит вовсе не на тумбу, а на то, что там изображено.

Андрей встал со скамейки и подошел к тумбе, с насмешливым недоумением разглядывая одну из налепленных листовок.

– Олег Барабанов.

– Ну и что?

На афише красовался небритый, по пояс голый человек лет тридцати пяти с мускулистым, расписанным татуировками торсом и с электрогитарой в руках. Черные стекла скрывали его, по всей видимости, свирепые глаза. На груди сверкал гротескно-большой крест.

– Концерт «Голос Стрибога» в ночь на шестнадцатое июня.

– Ну и?

– Как же его усатый в страну пустил?

Ида пожала плечами.

– А что с ним не так?

– Да он придурок. Ты что не знаешь?

Андрей рассказывал Иде о хулиганствах Барабанова на ток-шоу и о том, как он на спор поджег себе бороду.

– А больше о нем ничего не знаешь? – раздался позади таинственный женский голос, полный снисходительного презрения.

Андрей изумленно обернулся.

– Песен не слушал? – продолжала статная брюнетка – обладательница безупречно черных ногтей и вишневых губ в изрезанных джинсах, с металлической каплей в брови.

– Не-а, – улыбнулся Андрей.

– Круто! А Высоцкий был бабник, алкаш и наркоман. Да еще охмуритель рабочих масс.

Андрей хотел возразить, но, подумав, примирительно кивнул.

– Ладно, сорри. Верю тебе, что он гений.

– Да какой гений, мама упаси!

– Ну а тогда…

– Он просто человек, такой же как я, ты и она, – брюнетка кивнула на Иду, – Только на публике носит маску. Закончил истфак МГУ, знает все славянском о язычестве, бывший археолог-любитель.

– М-м…

– А востоком он не увлекается? – спросила Ида, которую ничуть не задела развязность незнакомки.

– Нет, вроде бы… Хотя в Индии в Гималаях был.

– Люблю Индию.

– Мой парень вместе с ним на раскопки ездил. Давно еще. В середине двухтысячных.

Брюнетка с изяществом фокусника вынула и зажгла сигарету.

– Я Галина.

– Андрей.

– Ида.

– Классное имя. Вы туристы?

– Из Москвы.

– Сразу видно! И как у вас там, в сердце империи?

Они разговорились, и Ида быстро обнаружила в этой черной остроклювой галке глубокую, по-своему обаятельную натуру. Андрею она тоже понравилась, возможно даже слишком, но Ида запретила себе обращать на это внимание. Все же, когда та заговорила о книгах каких-то малознакомых Маркеса и Кутзее, Иде сделалось некомфортно: ведь она считала себя уже вставшим на ноги литератором.

«Хоть бы перевести разговор на историю религий – уж там бы я ее поколотила!» – подумала Ида.

Она заметила, что новая знакомая носит на шее круглый амулет из потускневшего бежевого металла, вероятно из бронзы. Какой-то славянский символ, но какой именно Ида не припоминала: то ли ладинец, то ли колядник.

Вместе с Галкой они вернулись в центр города, где та показала им прокуренную полуподвальную кафешку – излюбленное место поэтов и бардов.

– Тут вам не Москва. У нас таких заведений раз, два и обчелся!

Она распрощалась с Идой и Андреем, оттопырив напоследок два когтистых пальца, и быстрой независимой походкой удалилась восвояси.

Ида захотела спросить у нее фамилию, чтобы потом найти через соцсеть, но, поколебавшись, решила не усложнять. Переписываться имеет смысл с теми, с кем можно встретиться – так подсказывал опыт.

– А я и не знал, что тут такие существуют, – хмыкнул Андрей, когда они двинулись в сторону своей брошенной где-то возле автовокзала машины.

– Не всем же носить пионерские галстуки. В следующий раз не смейся, когда увидишь слово «Цирк», написанное через «ы». Это неприлично.

– Заметано. Извини.

– Окей.

Андрей тихо обнял Иду за ее худое плечо.

Плохое начало

Фред заметил, что сидящий впереди него Георгий снова заглядывается на Эрику. Он оценил возможные последствия, взвесил все «за» и «против», потом окунул в рот указательный и средний пальцы и нежно приложил их к щеке своего заклятого приятеля.

– Долгожданный поцелуй! – прошептал он со змеиной усмешкой.

Георгий резко повернулся, громыхнув стулом. Его тускло-голубые глаза пылали яростью обезумевшего в пылу схватки берсерка.

– Придурок! – зашипел он сквозь зубы.

– Просто хотел подсластить твои мечтания…

Георгий быстрым кошачьим движением врезал Фреду по уху.

Фред сморщился от боли, но через миг забыл о ней, словно увидел на плече у друга страшного паука.

– Упс… Цахес!

Георгий тотчас развернулся, оба замолкли и выпрямились.

Людвиг Моргенштерн приближался к ним, грозно поблескивая стеклами пенсне.

– Что происходит? – спросил он ледяным тоном.

– Мы… как раз обсуждали то, что вы рассказывали, – промолвил Георгий.

– И что же я рассказывал?

Георгий не нашелся, что ответить и злобно сверкнул глазом на Фреда: тот, будучи зачинщиком, имел шанс выйти из воды сухим.

– Повторяю вопрос: что я рассказывал?

Господин Моргенштерн был не на шутку разозлен, и весь класс теперь устремил взгляды на незадачливых хулиганов, предвкушая славную потеху.

– Ну вы…

Откуда-то с передних рядов долетел спасительный шепот.

– Тихо! – рявкнул Моргенштерн.

Он наклонился и с ненавистью заговорил, перемещая взгляд с Георгия на Фреда и обратно:

– Все, кому неинтересен материал, могут собирать вещи и убираться из школы! Это понятно?

Фред и Георгий старательно закивали.

Господин Моргенштерн, раздраженно стуча каблуками, вернулся к кафедре.

– Как я уже говорил, огненные демоны не могут жить вне эфира и потому, как бы изолированы от мира людей…