Мария Хохлова - Последний рассвет

– Я просто хочу оправдать твои надежды и старания, исполнить свою мечту, посвятив себя морю.

– Очень рад за тебя… Не знаю, стоит ли говорить тебе об этом… – Лансере выдержал минутную паузу, и с нотой скорби в голосе продолжил – мне твой отец накануне снился, и я с ним разговаривал, совсем как раньше, хотя некоторые люди считают, что не к добру такие сны, когда ушедшие молчат и улыбаются это ещё пол беды…

– А мне выдаётся редкая ночь, когда он ко мне не приходит во снах, явно чувствую его присутствие…

– Мне Карлоса очень не хватает, пять лет прошло уже, а всё было буд-то бы вчера.

– Его конкуренты не дают мне покоя до сих пор. Недавно один из них встретил меня на улице, требовал вернуть какие-то долги. Объяснял же я им, неоднократно, что его уже давно как нет, просил успокоиться и оставить меня в покое, бесполезно…

– Что ж ты молчал?! – вскрикнул Лансере – ты думаешь я бы не нашёл денег, что бы они отвязались от тебя раз и навсегда!

– Всё не так просто – Икер опустил голову, и спрятав лицо в ладонях произнёс – я их помню, мой отец отдал им уже вдвое больше чем был им должен, на время они поутихли, и как только узнали, что ты помогаешь мне, аппетиты их выросли…

– Не волнуйся, они сейчас там, а ты здесь, все Святые на нашей стороне, и страх нам должен быть не в тягость, пускай грешники каются, а мы будем наслаждаться нашей чистой не запятнанной жизнью – Лансере крепко приобнял Бернардоса, и глубоко вздохнув, полной грудью, широко и искренне заулыбался.

Отличное настроение графа Монтескьери, улетучилось, как только перед его глазами появились две его дочери, они были жалки и несчастны, бледно-серые лица, и посиневшие круги под глазами, искажённые ужасом гримасы, они страдали, их изматывала качка. Лансере бросился к ним, он никак не мог их успокоить, утешения приводили их в бешенство, осыпанный упрёками и угрозами, он слезливо и преданно требовал простить его. Несчастный, он хватался руками за голову, прекрасно зная, что дочери, не плохие актрисы, которые знали слабые стороны отца, знали, на что надавить, что бы заставить ещё пристальнее обратить на себя внимание. Он понимал, что переигрывали они спектакль, и всё же, продолжал клясться, умолять и просить. Досталось и Аделии, которая в прекрасном расположении духа, со свежими бодрыми силами, после крепкого и продолжительного сна, решила выйти на палубу, вдохнуть свежего воздуха и полюбопытствовать не виданными прежде красотами.

– Я так больше не могу – кричала Мадлен, она хотела, что бы её слышали все, что бы одобрительно ей в ответ закивали, поддержали – я хочу вернуться обратно! Почему, мы должны из-за неё лишать себя человеческой жизни!

– А я-то тут причём? – недоумённо отозвалась Аделия.

– А притом, что на тебя хотят полюбоваться, из-за тебя весь этот переполох! Последнее слово было за тобой – не унималась Мадлен.

– Этому путешествию, по любому пришлось бы свершиться, дала бы она согласие или нет! – скромно, как бы оправдываясь бубнил Лансере.

– Ты опять её защищаешь! – вступила в перепалку Изабелла, по привычке надувая пухлые губки.

– Нет – растерянно ответил добродушный граф.

– Вы чего разорались-то?! – начала злиться Аделия, желая вступиться за любимого дядю – ненавидите меня, пожалуйста, никто вам не запрещает, пожалели хотя бы своего отца! Этого святого человека, на руках носить надо!

Немного замешкавшись и смутившись, подала голос Изабелла, отрешенно покосившись на Мадлен.

– А ты вообще кто такая?

– К несчастью ваша сестра! – сдерживая себя, сквозь зубы процедила Аделия – ещё даже сутки не прошли, а вы уже ноете. Думаете, мне хорошо? Я же не кричу всем присутствующем об этом! Это абсолютно бестолковая, глупая, не нужная никому информация – тембр голоса повышался, она невольно прикусила губы, и со всем злом, что накопилось, высказала малоприятную речь – вы две пустышки, с дырявыми головами, проклятые эгоистки, использующие своего золотого, бесценного отца в своих целях! Мечтаете выйти замуж?! Только последний идиот согласиться связать с вами жизнь! Я не стыжусь своих слов, правда глаза режет?! Да?! – она почувствовала, что кто-то крепко тянет её за руку – Икер, отстань, не мешай – даже не обернувшись произнесла она – и это лишь малая доля того, что я о вас думаю, неблагодарные, омерзительные существа!

– Правда глаза режет?! – переспросила Мадлен, с ехидной, холодной улыбкой – ну тогда, что ты скажешь, на то, что твоя жалкая кровь, не такая благородная как наша, что наша мать, в отличие от твоей, имела титул баронессы, была обеспеченной и самодостаточной – она специально сделала короткую паузу, и злорадствуя и ликуя продолжила – если б твой отец одумался, то такой ошибки, как ты бы не было. Ты ничтожная полукровка, у тебя на лице написано – дочь нищенки, грязной кухарки!

Бешенство и гнев окутали младшую из графинь, в глазах помутнело, она чувствовала, что руки наливаются силой, просто горят, пылают, краем взгляда, заметила, как Лансере под руки увели двое матросов, вовремя подхвативших его, её не остановил Икер, она отцепила от себя его пальцы, и опрометью кинулась на обидчицу.

– Ты ещё не раз пожалеешь о сказанном – Аделия ухватила ладонью её хрупкую шею, ей хотелось свершить над ней суд незамедлительно – но не здесь и не сейчас, слышишь меня, когда ты будешь меньше всего этого ожидать, но обещаю, твою жизнь, ни сколько не осчастливит моё появление. Слащавая, омерзительная дешёвка, жаждущая приторной жизни, я тебе её устрою, клянусь.

– Отцепите от меня эту ненормальную – прохрипела Мадлен.

– Отцепись! – крикнула Аделия, и что было силы, толкнула, плюнув вслед.

– Чувствуется невоспитанность, наследственность, ничего не скажешь – провоцировала Аделию Мадлен – в твоей голове полный беспорядок!

– Тебе бесполезно что-то говорить – немного успокоившись, сдерживая себя, отвечала Аделия – если у человека поворачивается язык оскорбить чью-то мать, значит у него неладное с головой, беспорядок, как ты сказала. Женщина, родившая тебя на этот свет, носит имя Мать, и уже этим заслуживает к себе уважения, поэтому осквернять и чернить её имя я не собираюсь. Так что делай выводы, хоть иногда разрешай своим миниатюрным познаниям брать верх над твоей никчёмной злостью и завистью. А за свои слова, ты ответишь, я этого так не оставлю. Когда упадёшь, не тяни ко мне свои руки, я спокойно перешагну через тебя, и уйду, не оглянувшись.

Душа Аделии ликовала, она чувствовала, что превзошла, не то что Мадлен и Изабеллу, а саму себя, она поставила красивую, жирную точку в разговоре, подытожив, громким и убедительным криком души. Она видела, какими глазами на неё глядели окружающие. Все молчали. Улыбка украсила её лицо, просто не смогла сдержаться, от кипящего ненавистью вида двух неразлучных сестриц. Им нечего было сказать, покрасневшие, озлобленные, взявшись за руки, моментально исчезли, задушенные предательским безмолвием.