Мария Хохлова - Последний рассвет

– Ну и болтун же ты! Видишь во всём то, что хочешь увидеть! И так порождаются сплетни!

– Я пожалуй откланяюсь, работа ждёт. Скоро ужин! На камбузе без меня не справятся! – широко улыбаясь, отчеканил моряк, и поспешил уйти, спустившись на вторую палубу.

На душе было тепло и легко, хотелось продолжить разговор, затронуть множество других тем, о которых она наслышана, но как таковой конкретности не было в её познаниях. Этот человек с другого мира, богатого на события, увлёк её, сколько нового и интересно – важного она сможет почерпнуть, и выяснить для себя! Как ничтожно мало она знает о жизни, о проблемах, о нищенских тяготах, о существовании за гранью возможного… Как хотелось разобраться в себе, и найти место, что бы поместить ураган событий и переживаний, в лёгком, воздушном комочке, под названием душа, и пылающем и ранимом чувственном сердце.

На палубе оставалось всего несколько человек, которые приняли четырёхчасовую смену, рассредоточившись, кто у рулевой, кто на марсе, кто у бушприта. Белоснежные паруса, раскинувшись как крылья, несли рукотворное, трёхмачтовое творение в объятьях пленительных, сумеречных волн, навстречу новому и долгожданному. Аделия, отказалась от затянувшегося ужина, проигнорировав душевные моления Лансере и Икера. Ей не хотелось, очередной раз душить себя пустой улыбкой, и лицезреть такие же, да и недавний, душераздирающий разговор, ещё не улёгся полностью в голове, и, исходя из всего этого, посчитала нужным, встретить оковы ночи в одиночестве, или же в компании белокурого, общительного моряка. Он появился ненадолго в поле её зрения, и исчез, подгоняемый жутким рёвом боцмана Крептри. И что же, интересно такого, в очередной раз, могла натворить эта светлая натура, чтобы получить в свой адрес несколько нецензурных, довольно-таки бранных изречений! Недолгая тишина сменилась громким смехом, и путаницей нескольких голосов, говорящих одновременно. Четверо матросов, изрядно подпившие, горстью зерна ввалившиеся на молчаливую палубу, принялись, усердно, и шумно разыскивать уютное место, где бы можно было предаться упоительном минутам отдыха и порочного безделья. Один из них незамедлительно расстелил небольшой кусок парусины, и бросил на него своё уставшее тело, распластав руки, и улыбаясь, он протяжно затянул:

– Вы как хотите, я отсюда не с места!

– Да кому ты нужен – прокричал в ответ высокий, худощавый моряк, держащий в руках, тускло светящий фонарь – чувствую, вся команда сейчас сюда поднимется!

– Да, духота нестерпимая, словно в котле, а не в кубрике! – подпирая кулаком голову, мечтательно и лениво произнёс блаженно засыпающий моряк.

Двое других, смеясь и шутя, скрылись за снастями, завлекая в свой жизнерадостный разговор, дежурившего моряка. Но их веселье было прервано оглушительным окриком боцмана Крептри, который ухватил своими огромными руками за шиворот обоих моряков, и не особо утруждаясь, повёл в кубрик, дав одному из них, приличный пинок. Крептри видел, что за всем происходящим, с любопытством наблюдает графиня, он невинно пожал плечами, и улыбаясь проговорил:

– Порой приходиться действовать подобными методами, так как остальные – банальны и недейственны!

Аделия ничего не ответив, сухо улыбнулась в ответ, пристально вглядываясь в приближающийся к боцману силуэт. Догадки её не обманули, желанное, превратилось в действительность.

–Михаэль, какого чёрта, твориться вокруг? – с голосом, полным удивления прокричал Крептри.

– Я не вижу своей причастности в этом! – недовольно и тихо ответил Шпенглер.

– Да знаю – взмахнул рукой боцман, и потянул Шпенглера за собой – давай присядем, а то уморили меня эти бестолковые! Хоть один здравомыслящий человек, слава Богу, есть!

Крептри наспех скрутил папиросу, и протянул моряку, тот молча закурил, и удручённо произнёс:

– Не слишком строго с Яковом?

– Неееет! – злорадно протянул боцман, аккуратно сворачивая небольшой мешочек с табаком – будет знать, как разбазаривать чужое имущество! Вон, эти – указал он в сторону спящих на палубе – и наелись и напились, теперь отдыхают, благодаря ему, а он пусть отвечает за свою добродетель! – Крептри покосился на одиноко стоящую графиню, и вполголоса спросил – Мисс Монтескьери вы чем-то обеспокоены? Вам может чем-то помочь?

– Спасибо, всё в порядке – опуская глаза, ответила она – не обращайте на меня внимание!

– Дело Ваше! Мне просто жаль на Вас смотреть! И знаете – привстав произнёс боцман – у меня три дочери, и увидеть ложь в словах, мне не составляет особого труда!

– Мне просто не хочется смутить вас своим присутствием!

– Что за вздор! – по привычке, прокричал Крептри. Он поспешно встал, и суетливо подошёл к графине, протягивая полусогнутую руку – прошу!

Аделия нерешительно приняла его предложение, едва касаясь своей ладонью его предплечья.

– Я думаю, мне не стоит мешать вашему разговору, не хочу стеснять вас! – она опустила глаза и лихорадочно продолжила протестовать, поймав на себе тяжёлый взгляд Шпенглера – мистер Крептри, не судите строго, пожалуйста, мне очень неудобно!

– Не удобно… – резко остановив свою мысль, возразил боцман, предполагая, что графине будет не пристойно слушать речи подобного характера, и как бы невзначай продолжил – как говорил Ваш отец, прекрасная графиня, не удобно уйти и не расплатиться за выпивку и шикарно накрытый стол – увидев недоумённое лицо Аделии, улыбаясь произнёс – да-да, этот старый мерзавец, тот ещё интеллигентный беспредельщик!

Графиня, окончательно потеряв связь с сознанием и реальностью, рухнула на стул, на котором ранее располагалась буйствующая боцманская персона, которая в настоящее время, упиваясь недосказанностью, гладила свою ухоженную, роскошную бороду. Он, прислонившись спиной к фальшборту, скрестив руки на груди, упоительно и сладостно тянул время, предвкушая ураган вопросов, но неожиданно, он услышал протяжный и несчастный, какой-то страдальческий стон:

– Когда же это всё закончится… – Аделия, не отдавая отчёт своим действиям, убирая пряди волос, коими ветер, словно вуалью укрывал её лицо, не спеша повернула голову, и распахнув в глазах свою душу, заваражённо взглянула на молчаливого моряка. Но тот, спокойно и безразлично, выпускал клубы синеватого дыма, он согнувшись, небрежно опустил руки на колени, и со взглядом устремлённым в бесконечность, пребывал в негативе, сотворённым им же самим. Естественно, что для него не остался незамеченным, пылающий интерес юной графини, его он крайне раздражал, и стиснув зубы, грубо процедил:

– Тебе что-то от меня надо?

– Нет, совсем, нет – отворачиваясь, оправдывалась Аделия – просто не могу понять ненависти в твоих глазах.