Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2

− И ему отказали.

− Хенеке были слишком честны обманывать. Им нечего не стоило пообещать, но они по обыкновению открыто заявили. Их дело убрать тирана с трона, а не торговать короной. Поэтому он получить то же что и они. Ничего. На что Бекри ответил. Ничего для меня, ничего для вас.

− Это легенда?

− Легенда? Я слышал слова собственными ушами, в тот самый момент, когда его тесть и два его шурина стояли перед ним не далее, чем ты от меня.

− Так вы…

Райа не дал договорить Борну, погрозив пальцем. Молчи!

Дорога раскисла и превратилась в сплошное болото. Три дня худые небеса обложенные свинцовыми тучами исходили дождем. Три дня Костас месил глину, шагая в сторону столицы. Если бы не куртка из странного материала, добытая в Морте, он бы вымок до нитки. Но куртка воду не пропускала.

Далеко за лесом полыхнула молния. Ветер пробежал по листве. Ему вдогонку сухо треснув пронесся гром. Костас поправил отяжелевший от воды плащ, поддернул лямку панария, удобней переложив на плече. Оттянет еще, до жилья топать и топать.

Дорога съехала к реке. За прибрежными кустами показался мост. Мутная вода шумно билась о сваи. По всей глади нет-нет зашлепают дождинки, наделают кругов и пузырей и пропадут.

Костас перешел реку. Срезал расстояние через лужок.

Темнело. На западе, кипень туч прорвал розовый закат, обещавший на завтра погожий денёк. Послышался заунывный звук колокола. Отзвонили вечерю. Над тополями выглянула маковка церквушки. Промокшая, старое дерево черно от воды, и продрогшая, звон уныл и тих. Костас честно отмахал оставшееся расстояние до первого подвернувшегося трактира. На вывеске углем нарисована тарелка с дымящейся уткой и выведена мудреная кривая надпись местного грамотея.

Оббив о ступени крыльца грязь с сапог, отворил тяжелую скрипучую дверь. Вошел, отыскал себе местечко. Прежний посиделец, сполз с лавки под стол и мирно дрых, положив щеку на чужой сапог. Костас уселся, пристроив завернутое в кожу яри за спину, в угол.

− Чего подать? — подскочила к нему служанка. Для того она и бегает по залу. Пришел — заказывай, а переждать дождь или просто отдохнуть можно и в сарае, во дворе. Туда пускают бесплатно, а здесь нечего народ теснить!

− Баранины с луком, − попросил Костас, доставая из кошеля монету.

Служанка глянула на денежку, платить есть чем? и отправилась за заказом. Костас пока огляделся.

Трактир каких не счесть вдоль имперских дорог. Низкий потолок, грязный пол, в окнах промасленная бумага. Народ все больше бедный, не всякий из них солид и в руках держал. Увеселяя публику, играет на лютне музыкант-скиталец. Плата известная, кусок хлеба и десять фоллов. Больше не перепадет, сколько не старайся. Тихий инструмент почти не слышно из-за гула голосов, смеха и ругани. Хозяин, смурной мужик с обиженным лицом, оживленно толкует с посетителем. Толковать толкует, а глаз с зала не спускает. Чуть что — свара, а ему убытки.

− В кости не желаешь? — подлез к Костасу сосед. — В астрагалы или кивы. Все честь по чести, сколько на кубике упало все твое.

В более законопослушном месте таким парням за чрезмерную честность, запросто рубят руки. За непреднамеренные пассы во время игры.

− Нет, − отказался Костас.

− Из далека? — не отставал с разговором игровой. Сейчас отказ, через минуту согласие. К людям подход нужен.

− Пешком не доберешься, − ответил Костас.

Служанка принесла тарелку с бараниной. Навязчивому собеседнику выставила пиво. Тот вцепился в кружку и хлебнул.

− Марна, я воду не заказывал, − возмутился игровой, после первого же глотка.

− Не нравится, не пей, − огрызнулась служанка.

− Пиво неси, − попросил игрок.

− А это чем плохо?

− На тебя похоже. Никакой радости, − ответил игрок, корча недовольную рожу.

Служанка фыркнул. Выискался тут благородие бесштанное.

Костас пододвинул тарелку, зачерпнул ложкой мясо с луком, принялся есть. Баранина что подметка сапога — не жуется, лук раскис от долгой готовки. Одно достоинство блюдо горячее и жгуче-перченое.

Марна поменяла пиво игровому. Чувствовался аромат напитка.

− Эдак зарядил, − пожаловались на непогоду.

− Дождь-то? И не говори. А я еще сено с дальних лугов не вывез.

− Может разъяснится.

− Разъяснится-то разъяснится, а ехать?! Ребячьи сопли гуще чем дорога.

− Это верно, − вздохнули и взбодрились. — Ну так чего? По маленькой?

− По маленькой, да не последней!

Стукнулись кружки.

Перебивая мирную беседу, рядом за столом заспорили.

− Да ни к херу эти хускарлы не способны.

− Не скажи брат. Я сам видел как они выступали в прошлом годе на состязаниях в честь нашего императора.

− Откуда честь у мабуна? — вставил кто-то словечко.

− А я бы свою задницу на скипетр променял, − засмеялся кто-то.

− А ты пощупай, мой не подойдет? — ответили шутнику.

− Напрасно говоришь. Хускарлы в бою чисто зверье. Их глориоз Бекри против вестарховых спафариев выставлял. Они благородиев в пух и прах разделали. Один прямо на арене окочурился.

− Скажешь!? Разве кто против глориоза попрет? Хошь не хошь подставишься.

− То-то на парадах и на игрищах все молодцы. Мечом махать не хер дрочить. Рука быстрей устает.

− Ты язык-то попридержи!

− Я же для образности сказал.

− В хлебало получить не хочешь? За образность?

− А что не правда? Под Рурром? Дали нам тогда горцы простраться и хускарлы не спасли. Треть Магара оттяпали.

− Император мира захотел. Да и провинция одни камни. Утром ящерицы повылезут на солнце погреется… Брррр Сами чисто каменные, не шелохнутся.

− А за что тогда бились? Если все одно уступили?

− За престиж. А то всякая шваль захочет себе землицы оттяпать.

− Захочет и оттяпает. Вру скажешь?

− Оттяпает, − признал спорщик.

В трактире спокойно. Толи выпито мало, толи дождь на всех подействовал. В другой бы день свалку устроили, мебель переворачивали и посуду швыряли, а нынче погрызлись и разошлись. Даже зубов никому не пересчитали.

− Комната есть? — спросил Костас, подозвав Марну.

− Нету, так за семисс рядом положит, − подлез с шуткой игрок. Он уже достал стаканчик и тряс кости. На него поглядывали со всех сторон. Всегда найдутся те, кто захочет поставить на удачу кровные деньги и хорошо если не последние.

Марна не ответила на шутку. С каждым зубатиться, работать когда?

− Найдется, − судя по её тону, игрок отчасти прав.

− Комнату, свечу и воды умыться, − потребовал Костас и подал триенс в расчет.

− Сделаем, − служанка ловко подхватила монету.

В комнатушку едва вместилась кровать. К окну, затянутому промасленной бумагой, притулился табурет. Вещи сложить, если трех гвоздей в стене не достаточно. Широкий подоконник заменял стол. Служанка поставила свечу на окно, а таз и кувшин с горячей воды на табурет. Испытывающе глянула на постояльца. Может…?